— Зато здесь у вас прекрасный дом, — заметил Ковальский.
— Мы купили его в рассрочку, — пояснил генерал.
— И что это означает? — спросил Ковальский.
— А это означает, милый Петр Георгиевич, — несколько раздраженно сказала Надежда Васильевна, — что десять лет подряд нам придется выплачивать по восемьсот франков в месяц.
— Для нас это большие деньги, Петя, — вздохнул Скоблин. — Еще чаю?
С деньгами у Скоблиных дело обстояло неважно, понял Ковальский. Плевицкая по-прежнему часто выступала, гастролировала в европейских городах, где много было русских. Эмиграция ее любила, встречала восторженно. Еще бы! Наконец-то люди, которые только читали о знамени том курском соловье, как ее называли, могли насладиться чудесным исполнением русских народных несен.
Без Плевицкой не обходился ни один праздник. Но сборы были маленькими — эмиграция в целом жила небогато.
— Ты, Петя, не видел, как Надюше аплодируют, сколько цветов дарят, — Скоблин поцеловал жене руку.
Плевицкая задала Ковальскому какой-то вопрос о брате Скоблина, оставшемся в Советской России, но генерал резко ее оборвал и перевел разговор на другую тему. Ковальский понял: Скоблин хочет скрыть от лишнего за этим столом Плевицкого, что внезапно объявившийся бывший штабс-капитан имеет какое-то отношение к братьям генерала, а, следовательно, и сам недавно приехал из России.
— Ты когда попал на фронт, Петя? — Скоблин вернулся к безопасной и приятной во всех отношениях теме воспоминаний.
Ковальский не возражал.
— Я, дорогой Коля, осенью 1914 года оставил гимназию и поступил в Одесское военное училище. Было мне семнадцать лет. 1 мая 1915 года закончил прапорщиком и через месяц уже был на фронте в составе 4-го пограничного Заамурского полка. Мне везло. Три ранения, но ни одного тяжелого. Восемь боевых наград за храбрость. За год с небольшим был произведен из прапорщиков в штабс-капитаны. В начале 1917 года был уже командиром батальона.
— А после февраля, Надюша, — сказал Скоблин. обращаясь к жене, — мы и познакомились с Петром Георгиевичем.
Ковальскому тоже были приятны эти воспоминания:
— Ты же помнишь, Коля, я в те времена политикой не интересовался и со всеми ладил. Как фронтовика, хорошо относившегося к своим подчиненным, солдаты избрали меня в полковой комитет. Как офицера командование включило меня в ударный батальон, который вошел в Первый ударный отряд 8-й армии.
— А 8-й армией командовал Лавр Георгиевич Корнилов, — подхватил Скоблин. — В ударном отряде мы с Петей и встретились.
