Тело неподвижно замершего пришельца скорчило нечеловеческой судорогой. Меч вонзился в паркет храмового зала, человек (а человек ли?) оперся на него стремительно меняющейся рукой. Броня наручей рассыпалась, словно стекло, не выдерживая давления утолщающейся плоти, на спине бахтерец пробил костяной гребень, словно у какого-то древнего ящера, лицевая часть шлема, прикрывающая нижнюю челюсть, отлетела, явив рога, словно у барана только много толще, растущие из скул. Из исказившегося рта, нет, не рта, скорее, пасти, вырвался хриплый рев, заставивший вылететь оконные витражи.
Люди попрятались кто под скамьи, кто заполз под алтарь, кто схоронился в темных нишах. Лишь колдун-священик не двинулся с места. Лишь бегало по полу острие меча, спешно вычерчивая классическую пентаграмму. Начертить фигуру несложно, но требуется кое-что побольше правильной комбинации фокусов, углов и симметрии линий. Нужна сила. А волшебнику низшего уровня, даже не заслужившего полноразмерный посох, ее катастрофически не хватало.
Ничтоже сумняшеся, он позаимствовал ее у умирающих сподвижников, хотя знал, что этим ускоряет их гибель и сам берет на душу неискупимый грех. Лишь адепты Черной магии (да и то не все) - ужасные некроманты, воюющие на тончайшей грани жизни и смерти могут черпать силу из этого источника. Но выбора не оставалось.
Пентаграмма засветилась. Сначала тускло, неуверенно с перебоями, но постепенно сияние ее крепчало. Существо, тем временем оправилось от чудовищной боли трансформации, пришло в себя. Когтистая трехпалая лапа стиснула эфес меча, пришедшийся как раз по руке. Нижние лапы, заменившие ноги, сначала неуверенно, потом вполне нормально сделали шаг, вгрызаясь четырьмя опорными копытцами в паркет. А звезда все еще не собрала достаточно силы. Еще шаг, еще. Человек не успевает. Не успевает катастрофически. И идет на риск - бьет недостаточно заряженным заклятьем. Рука резко выбрасывает в передний фокус раскалившийся жезл. Огненная стрелка вращается в луче, нацеленном прямо на демона. Колдун преклоняет колени, появляется тупой ритуальный нож, которым режутся жилы на руке. Струи крови, неестественно быстро покидающей тело, заполняют контуры фигуры.
-Exzortsio, - кричит священник, - Exoriolightspirses!
Из фокуса тянутся к повисшему в воздухе жезлу ослепительно-белые молнии. А демон уже почти дошел. Еще миг, и когтистая лапа прорвет контур. Тогда все усилия напрасны. Но человек успел. Из звезды вылетает нестерпимо режущий глаза, словно сияние сотни солнц, луч, в центре которого серебряным пламенем полыхает жезл, доживающий последние терции. Тот, кто сработал его мог по праву гордиться своим творением. Луч ударил в тварь, но то, что раньше было разбойничьим атаманом Хельдвингом успело чуть уклониться, и заклятье пробило бок, вместо того, чтобы вонзиться под сердце (там, где оно должно быть у нормальных людей). Но и этого ему хватает. Секунду кажется, что рвущийся сквозь плоть демона свет разорвет его, что кожа, покрытая еще и толстой чешуей, как драконья, не выдержит. Но тело справляется. Пронизывающие молочно-белые копья втягиваются обратно в нутро твари. Все, справилась. Пентаграмма потухла, отдав все, что смогла собрать. И между вычерченными мечом линиями на коленях стоял священник, подметая полами ризы, высовывающимися из-под кольчуги, побуревший от текущей из его рук крови.
