----------------
1) "Под Рождество обидели", которую Л. Н. впоследствии в своей обработке поместил в "Круге чтения" под названием "Воров сын".
2) Андрей Степанович, врач, в то время единомышленник Толстого.
3) См. примеч. стр. 22.
36
Сняли мы участок на 6 лет по 50 рублей в год. Всего будет десятин 15, но чистой земли мало. Есть десятина пашни, с десятину сенокоса, леса и на дрова и на ремонт сколько угодно можно брать, фруктов нынешний год будет мало, туманом попортило много.
Вот как пишу вам, у меня не только радость, а просто праздник на душе. Сколько мы всюду добра видим, так это просто удивительно. Вот сейчас пахарь боронил нам кукурузу. Во время отдыха своего взял да перетаскал нам много дров. Один инженер в Сочи, случайно познакомившись со мной, просто осыпал нас вниманием, и вся семья его, и даже старушка мать несколько раз побывала у нас. Теперь они взяли читать "Крейцерову сонату", "Послесловие" и "Зачем люди одурманиваются".
Живется нам большей частью чудо как хорошо. Одно только со мной случается, что я, дорогой Лев Николаевич, временами сильно грущу, уж очень хочется мне видеть вас и всех моих дорогих, хочу больше читать вас, а вот именно этого то мы и лишены. Коли можно, то пришлите нам все, что напишете. Спасибо, голубка Маша, за письма папа. Вы и еще когда пришлите нам именно его письма, а больше нам ничего не надо".
"Как рад был получить ваше письмо, дорогие друзья О. А. и М. А., -- пишет Л. Н. 23 мая 1891 года. -- Давно не было известий, и мы, нет-нет, с Машей поминали о вас. Письмо ваше получил один, Маша в этот же день уехала с Философовыми 1) девочками в деревню. Они очень звали ее и, как ей не совестно было тратить на это деньги и оставлять свои дела здесь, -- и мою переписку и, главное, больных, которых к ней ходит много, нельзя было отказать. Маша (так как ее нет теперь и она не прочтет этого письма) большая для меня радость. Я вижу, что она твердо стала на тот путь, на котором не может быть ничего дурного, а есть только одна радость все большего и большего приближения к Богу. Что бы с ней ни случилось, как бы и чем бы она не увлеклась (я нарочно допускаю эту возможность, в которой нет никакого вероятия), она не сойдет с того пути, который ведет к свету через всевозможные испытания и искушения этой жизни. Она всегда недовольна собой, никогда не придумывает оправдания себе и своей жизни, а постепенно все выше и выше ставит себе требования и, не замечая того, все делается лучше и лучше.
