Слава богу, со мной рядом сидит Эммануил. Пока охранники не смотрят, он помогает мне справиться с работой. Он всегда самый лучший, самый быстрый, самый умелый и может поддержать, не вызывая у охраны подозрений. Я благодарно улыбаюсь ему, зная, что он рискует. Но он просто отворачивается.
Я все время ждала, что меня схватят и потащат на допрос, но этого так и не случилось. Семья Бенедикта Бейнса, вероятно, догадалась, что он сбежал, и после вчерашнего происшествия я должна быть первой, кому зададут много вопросов о его исчезновении. Но вокруг все тихо и спокойно, хотя охранников и полицейских сегодня больше, чем обычно.
Добраться до Амины у меня получается только во второй половине дня. Во время репетиции она сидит в раздевалке, заново подшивает бинты, оказывает артистам первую помощь.
Я бочком подхожу к ней и шепчу на ухо:
— Мне нужно с тобой поговорить. У меня неприятности.
Она пристально смотрит на меня.
— Это какие же? Что ты натворила?
— Долго объяснять. Здесь я ничего не могу тебе рассказать. Пожалуйста, пригласи меня еще раз к себе в кабинет на перевязку. Только пригласи самой первой, хорошо?
— Хошико, ты уже и так провела ночь в лазарете. Только ты способна вляпаться в неприятности, оставшись одна в комнате.
Я удерживаюсь от возражений, но, похоже, мое лицо выдает меня, потому что она ахает.
— Так ты была не одна! О боже! Чем вы там занимались?
Я чувствую, что краснею.
— Ничего такого, честное слово. Послушай, я очень тебя прошу. Мне нужна твоя помощь.
— Уговорила. Сделай вид, что твоя рука по-прежнему болит. Только не перестарайся, чтобы я могла убедить Сильвио в необходимости медицинской помощи.
Кстати, я не видела Сильвио с утра. Я все время жду, когда он пришлет за мной, но нет, вызова не поступает. Он появляется лишь на репетиции. Но не тащит меня вон из зала, даже не кричит вопреки моим ожиданиям, он лишь молча стоит в углу и задумчиво наблюдает за мной.
На репетиции я стараюсь не переигрывать, однако всякий раз, когда замечаю, что он смотрит на меня, морщусь и смотрю на свою руку. Кстати, она действительно все еще болит, так что по большому счету с моей стороны нет никакого притворства.
Помимо своей знаменитой жестокости, Сильвио отличается особой зоркостью. Вскоре он уже направляется ко мне. Боджо скачет у его ног.
Это не простая походка. Он приближается ко мне будто в танце, исполняя что-то вроде фокстрота. У Сильвио настолько легкая походка, что он способен без всякого предупреждения незаметно появиться рядом. Это пугает до дрожи, от него невозможно скрыться. Кажется, что ты один, но в следующую минуту инспектор манежа дышит тебе в затылок.
