А поскольку ночью прошел дождь и болото изрядно напиталось водой, фельдфебель принял чуть вправо, выйдя на песчаную косу, поросшую осокой.
В следующее мгновение ухнул гулкий взрыв, а когда затих, на кочку шмякнулась голова Йокинена.
— Пи-ить… — шевельнул потрескавшимися губами Тим и почувствовал, как к ним поднесли кружку. Сделав несколько слабых глотков, открыл блуждающие глаза. — Где я?
— В санчасти, где же еще, — поставил на тумбочку кружку усатый санитар. — Молчи. Тебе нельзя разговаривать.
Потом рядом возникла женщина в белом халате, с усталым лицом, взяла старшину за руку и пощупала пульс. Тот бился слабо и неровно.
— Этого тоже в госпиталь, вместе с остальными, — приказала санитару, продолжив обход.
Он молча кивнул и снова поднес к губам Тима кружку.
При первичном осмотре, под слоем набухших кровью бинтов, у доставленного было обнаружено слепое ранение головы и незажившая рана предплечья.
Через час забрызганная грязью полуторка с десятком раненых в кузове, укрытых шинелями и солдатскими одеялами, убыла в тыл, сопровождаемая военфельдшером.
Время от времени ее потряхивало на рытвинах, мотор тянул свою заунывную песню.
Глава 9
В штрафной роте. Победа
Тима закружило по госпиталям. Сначала попал в Мурманск, где ему сделали операцию, вынув из головы пулю, затем, в связи с осложнением, в Ярославль. Там сделали вторую, и состояние улучшилось.
А поскольку никаких документов у моряка не было, кроме сопровождавшей его истории болезни, и имелась только запись «Старшина 1-й статьи Воронов. Бежал из финского плена», им заинтересовался обслуживавший госпиталь особист старший лейтенант Винник.
До сорок третьего года он служил в системе ГУЛАГа, откуда за провинности был переведен в органы военной контрразведки. Специфику ее работы знал слабо и активно применял в деятельности лагерную, выдавая «на-гора» дела по измене родине, контрреволюционной деятельности и саботажу.
Не миновала эта чаша и Воронова.
Вызванный к старшему лейтенанту на беседу, он ему сразу не понравился независимым видом и строптивостью.
В лагерях Винник привык работать с другими людьми, сломленными и запуганными.
— Так говоришь, попал в плен без сознания? — прищурил он бровь, когда Тим рассказал все, как было.
— Именно, — кивнул отросшим чубом старшина. — В противном случае я бы застрелился.
— А кто это может подтвердить? — наклонился к нему особист. — Смотреть мне в глаза и отвечать. Быстро!
— Никто, я очнулся спустя сутки в лагерном бараке.
