Рукопись из Тибета - Валерий Николаевич Ковалев

За открытым окном лоджии на город опускался сентябрьский вечер, окрашивая все вокруг в причудливые тона. Со стороны бульвара доносился шум ползущих вдоль него автомобилей. А я лежал на своей кровати и умирал. Завершая свой жизненный цикл в этом мире.

Изможденный, с седыми усами и головой, я мутно пялился в высокий, с хрустальной люстрой в центре потолок, перебирая край простыни восковыми пальцами.

Вокруг сидела немногочисленная родня. Жена-старушка и дочь с зятем. Внука отправили в деревню к сватам. Дабы не травмировать юное создание созерцанием кончины деда.

На лицах, сидящих у смертного одра, была приличествующая моменту скорбь.

– Может все-таки пригласить попа? – нарушил тишину в комнате зять. – Пусть отпустит грехи, и все такое.

– Не надо, отец был коммунист, – всхлипнула жена. – И похороны без священника. Такова его воля.

«Молодец, старуха», – вяло шевельнулась в мозгу мысль, тут же тая.

Затем на потолке стали отображаться картины моего жизненного бытия. С самого начала и до сейчас. Как в калейдоскопе.

Вот я совсем пацан, босой и в сатиновых трусах, скачу по траве на палке. А вот в шахтерской каске и робе долблю антрацит отбойным молотком в забое.

Потом забой превращается в надстройку подводной лодки, где я с парнями в ватниках отдаю швартовы. За этим – фрагменты учебы в высшей школе КГБ в Москве и долгой оперативной, а после следственной и прокурорской работы.

Воспоминания пробудили остатки того, что зовется эмоциями, я наморщил лоб и пошевелил высохшими губами. Жена, наклонившись, что-то спросила и промокнула носовым платком выступившую на моем лице испарину. Я тужился ответить, но не успел.

Дзинь! – лопнула внутри некая гитарная струна. И все исчезло в пучине мрака. А затем пауза с сиплым хрипом, ощущение всплытия, ослепительная вспышка света и вид сверху. Внизу мое тело, рыдающая на груди жена и бледные дочка с зятем.

Твою мать! Я не поверил собственным глазам. Как же это я завис над телом? А кругом пустота. Может, я сошел с ума?!

Опустил, а затем поднял веки. Все осталось по-прежнему. Внизу бездыханная оболочка, вверху я. Неосязаемый и бесплотный. Более того, теперь я услышал рыдания жены «На кого же ты нас оставил!», тонкое подвывание дочери и успокаивающий бубнеж зятя. Что за черт?! Восстановилось все. Зрение, слух и появилось новое ощущение. Висение в воздухе. Или парение. Сразу не поймешь. И тут меня осенило.