Фомм не мог нарадоваться своему открытию. Здесь он обнаружил красоту – красоту форм, материалов, ремесленного мастерства. Надежная утварь, которой придавали прочность естественные качества дерева и глины, литье из цветного стекла, смелые беспокойные изгибы стенок ваз, вместимость мисок, кубков и чаш, обширность блюд – все это вызывало у Фомма безудержный энтузиазм. И все же… кое-что на гончарном рынке вызывало недоумение. Прежде всего – что подтверждалось внимательным осмотром полок и столов – здесь чего-то не хватало. Во всей многоцветной выставке утвари не хватало одного цвета – желтого. Никакие изделия не были покрыты желтой глазурью. Кремовые, соломенные, янтарные тона встречались – но яркий, насыщенный, пылающий желтый отсутствовал.
Может быть, гончаров заставлял избегать желтого цвета какой-то предрассудок? Или, возможно, желтый цвет ассоциировался с королевскими регалиями – так, как это практиковалось в древнем Китае на Земле? Или желтый цвет символизировал смерть или болезнь?… Пока Фомм строил предположения, ему пришел в голову еще один вопрос: где были гончары? В Пенолпане не было никаких обжиговых печей, позволявших изготовлять такую утварь.
Фомм подошел к продавщице – еще не совсем повзрослевшей девушке, изящной и очаровательной. На ней был типичный наряд ми-туунов: «пареу», украшенный цветами пояс и тростниковые сандалии. Ее кожа светилась, как одна из янтарных глазурованных ваз у нее за спиной. Стройная и молчаливая, она дружелюбно ожидала покупателей.
«Все это очень красиво! – сказал Фомм. – Например, вот это – сколько это стóит?» Он прикоснулся к высокой фляге, покрытой светло-зеленой глазурью с серебристыми полосками и нитями.
Несмотря на красоту изделия, упомянутая юной продавщицей цена превзошла ожидания Фомма. Заметив его удивление, девушка сказала: «Это наши предки – продавать их дешево, как дерево или стекло, значило бы проявлять неуважение».
Фомм поднял брови и решил игнорировать то, что он рассматривал как церемониальное одушевление предметов домашнего обихода.
«А где изготовляют эту керамику? – спросил он. – В Пенолпане?»
Девушка не спешила отвечать – Фомм почувствовал, что затронул щекотливую тему. Продавщица обернулась в сторону Кукманкского хребта: «Там, в холмах – там обжигают горшки. Туда уходят наши предки, а оттуда возвращаются горшки. Больше я ничего не знаю».
Фомм тщательно выбирал слова: «Ты предпочитаешь об этом не говорить?»
Она пожала плечами: «Мне ничто не запрещает об этом говорить. Но мы, ми-тууны, боимся гончаров и стараемся о них не вспоминать – такие мысли удручают».
