Довольно скоро, однако, Фомм стал замечать, что на самом деле Ковилл относился с пренебрежением к провозглашенным принципам Бюро. Фомму, свято верившему в эти принципы, некоторые поступки начальника представлялись непонятными и необоснованными. Например, Фомм не находил никакого оправдания тому, что Ковилл построил здание управления Бюро в броском земном стиле, из стекла и бетона, что полностью противоречило мягким желтовато-белым и коричневым тонам местной архитектуры. Ковилл работал строго по расписанию, в связи с чем делегациям ми-туунов, прибывших в пышных церемониальных одеяниях, десятки раз приходилось уходить не солоно хлебавши, сопровождаемым сбивчивыми извинениями Фомма, в то время как Ковилл, ненавидевший жесткость своего полотняного костюма, раздевался до пояса и сидел, развалившись в плетеном кресле с сигарой и кружкой пива, любуясь танцами обнаженных девиц на телеэкране.
Фомму поручили борьбу с вредителями, то есть выполнение обязанностей, каковые Ковилл считал ниже своего достоинства. Именно во время одного из инспекционных обходов Фомм впервые услышал о гончарах Фирска.
Обремененный баллонами с инсектицидом, распылителем и висящими на поясе патронами с крысиным ядом, он бродил по беднейшим окраинам Пенолпана – там, где кончались рощи и начиналась засушливая равнина, простиравшаяся до самых Кукманкских гор. В этом относительно унылом и грязноватом районе ему встретился длинный открытый навес гончарного рынка. На полках и столах были расставлены всевозможные изделия – от керамических горшков для маринования рыбы до миниатюрных ваз с тонкими, как бумага, прозрачными, как молоко стенками. Здесь торговали блюдами, большими и маленькими, мисками любых размеров и форм – ни одна не была точной копией другой – кувшинами, супницами, бутылями, высокими пивными кружками. На одном из стеллажей лежали керамические ножи из глины, спекшейся до стекловидного состояния и звеневшей, как чугун, с зачищенным и наточенным слоем глазури, превращенным в лезвие острее бритвы.
Фомма поразили богатые оттенки местных изделий: редкостно насыщенный рубиновый, подобный проточной речной воде зеленый, лазурный в десять раз глубже небесно-голубого. Он заметил пурпурную утварь с металлическим отливом, пронизанную желтоватыми прожилками коричневую, розовую, фиолетовую, серую, пеструю рыжеватую, купоросно-голубую и кобальтовую синюю, причудливые потеки и прожилки рутилированного стекла. Порой глазурь расцветала кристаллами подобно снежинкам, а иногда содержала словно плавающие внутри микроскопические блестки металла.
