– Тише, тише, спецназовец! – примирительно подняла руки Анна Аркадьевна.
– Полкан, заткнись! – прикрикнул Юра.
На лай собаки вышли хозяева. Их оторвали от дел. Дядя Паша держал в руках пилу-ножовку, тетя Ира была в фартуке, руки в мучной пыли. Гостей явно не ждали.
– Здрасьте! – с фальшивой бодростью заговорил Юра. – А мы тут к вам пришли, в смысле заглянули. Чтобы в смысле посмотреть на ваших, дядь Паш, котов.
Хозяева продолжали молчать, переваривая информацию.
Анна Аркадьевна шагнула вперед, в движении, оглянувшись на Юру, прошептала, четко артикулируя: «Мальчишка! Смотри, как надо».
– Меня зовут Анна Аркадьевна. Квартирантка Татьяны Петровны и ее сына Юрия, который вам прекрасно знаком. Он имел неосторожность сказать, что здесь живет художник, и я настояла на данном визите. Если мы не вовремя, то задним ходом двинемся назад.
Первым заговорил дядя Паша. Аккуратно и медленно, что жутко понравилось Анне Аркадьевне (аккуратно и медленно, как рыцарь, слагающий меч), положил пилу на землю.
– Да чего уж там, – сказал он. – Пришли так проходите.
Его жена мучными руками теребила фартук. Эти люди также отвыкли от незваных гостей, как и всякие другие – отелефоненные.
– Представь нас, Юра! – обратилась к мальчику Анна Аркадьевна.
– Чего? Так все ясно. А, да… Это Анна Аркадьевна, а это Павел…
– Васильевич.
– Ирина…
– Матвеевна.
Анна Аркадьевна пожала им руки. С лучезарной улыбкой. Руку Павла Васильевича в машинной смазке и руку его жены в мучных катышках.
– Пельмени леплю, – извинилась Ирина Матвеевна, чью руку Анна Аркадьевна буквально отодрала от фартука. И хитро подмигнула: – Незваный гость хуже татарина? Это выражение, мне кажется, устарело. Знакомые мне татары…
– Мировые ребята! – перебил Павел Васильевич. – Все татары отличные честные работники!
– Всех не знаешь, – обрела полноту голоса Ирина Матвеевна, – за всех не ручайся. А вот от нас по улице три дома – Борька-татарин женился на Верке. У нее трое детей от первого и следующих мужей, да мать с отцом, да тетки и дядья – все розвальни старые, да их приспыски… отпрыски. Всех Борька привечает, помогает, тянет. Золотой мужик. Свечки за него в церкви ставить, хоть и нехристь.
Татары сняли первичное напряжение. Анна Аркадьевна и хозяева поняли друг друга. Только Юра хлопал глазами, не понимая, почему вдруг старики стали вась-вась.
В другой ситуации Анна Аркадьевна объяснила бы ему, что почувствовала в Ирине Матвеевне и Павле Васильевиче безбрежную эмпатию, такую же как в его матери. И постаралась выражением лица, улыбкой, жестами показать, что она с ними одной крови.
