Анна Аркадьевна восстановила дыхание, сердце билось спокойно и ровно. Продолжили путь. Не успела рассказать, что на той выставке были полотна, изображающие кошек и других животных с большими человеческими глазами. В реальности у кошки вертикальный зрачок-прямоугольник, у собак нет белка, у других животных… Ни у каких животных нет человеческих глаз! Мальчик-художник был безусловно талантлив. В глазах чудищ и боль, и страх читались, и мучительное детство, и опыт извращений, и отчаяние, и безысходность – трусливая, но гордая.
С шоссе они свернули на боковую улицу частных домов, похожую на ту, где квартировала Анна Аркадьевна. Кисловодские домовладельцы не знают своего счастья. Жить в крупном городе, иметь свой дом с участком земли, с огородом, садом, цветниками, лужайкой и прочим сельским наслаждением. Париж, Нью-Йорк, Берлин да и Москва – любой мегаполис опушен в предместьях коттеджами, где могут себе позволить жить люди с достатком выше-выше среднего. Хотя ни дом Татьяны Петровны, ни владение дяди Паши, к которому они подошли, назвать нуворишескими коттеджами нельзя. Неказистые домишки, отцами построенные, сыновьями подновляемые, а внуки называют отеческое гнездо дачей и ждут, когда предки преставятся и можно будет загнать участок по хорошей цене или отгрохать здесь настоящий коттедж.
Вместе с этими домами уйдет история семьи, рода, фамилии. Потому что история – это то, что можно потрогать руками: бабушкин сундук, мамино трюмо, дедовы ордена, отцовская фуражка. Недаром музеи придумали. Куда уйдет семейная память? В нечто виртуальное, в компьютерное облако. Раньше брали фотоальбом со снимками, уголками вставленными в полукружья прорезей. Рассматривали под родительские пояснения каких-то теть и дядь, двоюродных бабушек и дедушек, погибших на войне, неведомых многоюродных братьев и сестер. Было ощущение причастности к роду-племени. Теперь – слайд-шоу на компьютере или планшете недавних событий: французский замок на фоне меня, я на пляже, мы в горах. Каким будет мир без материальной памяти? «Хватит сетовать, – осадила себя Анна Аркадьевна. – Мир как-нибудь справится. А ты напоминаешь плакальщицу по русским печам в домах. С ними было так уютно!» И тут же мысленно привела еще один аргумент плакальщицы. Даже деньг, заветных купюр, теперь в кошельке немного. Основные деньги в виде цифр бегают по виртуальным сосудам банков.
Они вошли в калитку, и на деревянный звук хлопнувшей дверцы выбежала собака. Хромая трехногая дворняга лаяла с ожесточением старого легионера-инвалида, пристроившегося в охранники, изображавшего ярость и способного испугать разве что ребенка.
