Существует только один способ есть яблоки – агрессивно, и чтобы брызги летели во все стороны.
Мое тело похоже на яблоко. Может быть, такое, которое долго болтается на дне сумки, все облепленное сором и волосами, чуть-чуть побитое.
Я хочу взять с собой яблоко, но мне не хочется есть его сейчас, потому что я не голодна, и нет желания целый день таскать его в руке, но брать с собой сумочку я сегодня не собираюсь. Я тру яблоко о свою ногу, почти всерьез желая, чтобы оно примагнитилось к одежде, как-нибудь пристегнулось к ней.
Почему у девчонок на одежде нет карманов, как у парней? Как будто мы не носим с собой всякую дребедень! Всё, открываю кампанию за платья с карманами. Мужчинам даже на красной дорожке и на свадьбах полагаются карманы, а мы должны засовывать свои пожитки в лифчики. Это бесит. Годится только для тех, у кого между грудей умещается фунтовая монета.
На мне трикотажный топ со спущенными плечами и шорты в горошек. Чувствую, что все пялятся на мои ляжки. Это потому, наверное, что англичане нечасто видят обнаженное тело. Мы просто не привыкли видеть много кожи. У меня на бедре здоровенный синяк, который я посадила на работе, я про него и забыла, пока не заметила, что люди обращают на него внимание. Тут только я и вспоминаю про этот пышный фиолетово-зеленый несмываемый цветок. Я не брею бедра, потому что после этого отрастают темные волоски, а сейчас они светлые и милые и золотятся на солнце.
Я встречаюсь с папой в пабе «Лобстер». Он сидит на открытой веранде в тени, сгорбившись над какой-то книжкой издательства «Пингвин-классик», такой прославленной, что все врут, будто ее читали, чтобы казаться умными, а на самом деле ее читали только те, у кого она входила в школьную программу. Да и те ничего не поняли, хотя им объясняли 50 000 раз.
Папу всегда раздражает жара. Он почесывает уши, как встревоженный пес. Ему нравится так сидеть, нервничая и страдая в тени, как депрессивный вампир-подросток. Ему нравится царапать карандашом свои замечания и мысли на полях книжки; он то и дело облизывает кончик карандаша, прежде чем начать писать. Понятия не имею, зачем он так делает. По-моему, это лишнее.
– Привет, пап.
– Блюбель, какой прекрасный денек, правда? У тебя красивая помада… яркая. И вся ты такая… розовенькая.
– Она называется «Кенди-Ям-Ям».
– Кенди что?
– Кенди-Ям-Ям.
– Понятно. – Он принимает информацию к сведению, регистрирует ее, и я вижу, как она тут же в другое ухо вылетает из его головы во вселенную, туда же, где витает прочая бесполезная информация, которую сообщают родителям.
