– Да-да, знаю… но это совсем другое. Я просто говорю, что такое возможно. Подать заявление на меня как на стажера и…
– Ну, детка, понятно, у тебя сейчас летние каникулы, и ты хочешь взять академический отпуск, чтобы найти свое призвание и вообще… (ДА НЕ АКАДЕМИЧЕСКИЙ ОТПУСК!), и если тебе нужны деньги и ты хочешь, чтобы я похимичила с графиком и подкинула тебе пару лишних смен, то пожалуйста. Нам же всем нужны лишние денежки, верно?
– Спасибо, Алисия.
– Без проблем, цыпа, будь спок, это я сделаю. Мы рады, что ты у нас работаешь. – Она ухмыляется. – Ну, давай я гляну, что там пишет твой Джулик из службы занятости.
Она выхватывает у меня письмо и цокает языком, как будто подзывает лошадь.
– Ты – мне, я – тебе, детка. Но обещать ничего не могу.
Какая я тебе на фиг «детка».
Она мажет губы гигиенической помадой и захлопывает свой шкафчик.
– Да, кстати… – Она сочувственно кладет ладошку мне на плечо. – Ты вроде как похудела?
Ох. Ну конечно. Самое банальное и самое скучное. Самый затасканный комплимент толстой девчонке всех времен и народов. Как будто я сейчас повернусь к Алисии, сложив руки под подбородком, с выпученными влажными глазами, как звезда мюзиклов, и завизжу: «О боже, ты правда так думаешь? Скажи, это правда, я похудела? Правда?»
Нет, я не похудела за пять минут, с того момента как ты тут говорила, какая я толстая. Нет. Странно, да?
Вместо этого всего я отвечаю:
– Надеюсь, что нет.
Алисия качает головой, как плохая актриса в мыльной опере, которая только что обнаружила, что мужчина ее мечты «не тот, за кого она его принимала». Я вижу, как она сует письмо в задний карман. И выходит, цокая своими «школьными» каблучками.
Чтобы успокоиться, я чмокаю себя в плечо, туда, куда она клала руку.
Я выхожу, Макс перехватывает мой взгляд и тут же делает вид, что наливает молоко в кувшин. И проливает немного. Белые, как драже, капли разбрызгиваются по полу.
Весь день я вижу, что кончик письма Джулиана торчит из кармана Алисии. Я наблюдаю за ней, будто она – дверь кухни в ресторане, и жду, что оттуда появится заказанная мной еда. Но она не появляется. И, боюсь, не появится до конца дня. И завтра. Пока складки письма не замахрятся. Пока краска с джинсов не полиняет на белую бумагу. Пока оно не завертится в стиральной машине вместе с прочими поношенными одежками Алисии и не засорит слив, как грязный бумажный носовой платок.
