Еще помню лес, горящий с трех сторон; самолет сбросил на него зажигательные бомбы. Мы попали в западню, оказались на пылающем островке в море минометного огня. Жевали обугленный хлеб. Горький запах этого леса мне не забыть никогда, он преследует меня по сей день. Не забыть и песен, то печальных, то непристойных, которые пели новобранцы.
Спали мы, где придется, в углублениях, вырытых штыками. Лежишь ночью — тишина кругом, лишь иногда просвистит шальная пуля — и видишь в вышине созвездие Лебедя, Северный Крест. Круэльс научил меня распознавать его на небосклоне. И глядя на эти звезды, я думал о тебе, Рамон, думал о Трини и о нашем сыне, читал «Отче наш» и потихоньку засыпал. Из бесконечной темноты светили они мне, эти четыре золотых гвоздя в небесной тверди. Господи, как мы все-таки малы, как беспомощны и как нуждаемся в поддержке!
21 сентября
Вот что не дает мне покоя: на днях я обыскивал карманы убитого мной лейтенанта — тяжелая обязанность, но таков приказ, что поделаешь; кто знает, вдруг на теле противника найдутся какие-нибудь важные документы или сообщения. У этого ничего существенного с собой не было, только письма от невесты. Бедняжка мечтала, что они поженятся, когда кончится война. Четыре письма в одном конверте. Не будь его, я бы не пребывал сейчас в таком замешательстве. Лейтенанта, оказывается, звали Антонио Лопес Фернандес.
Но тетушка Олегария не говорила мне, что ее внук дослужился до лейтенанта. Впрочем, это могло произойти совсем недавно; и потом, она редко получала от него весточки — только через международный Красный Крест…
Будем надеяться, что это чистое совпадение: имя-то не сказать чтобы редкое! Но есть и кое-что похуже: на следующий день, когда мы собрались хоронить убитых в общей могиле, я обнаружил, что тело лейтенанта изуродовано. Кто-то ножом распорол ему брюки и… Знать бы, кто этот ублюдок, расстрелял бы перед строем.
22 сентября
Случившееся не идет у меня из головы. Война сама по себе жестокая штука, и лишить жизни ненавистного врага — дело понятное. Да и в мирное время люди погибают, всех нас ждет одна участь. Страшно не кровопролитие, страшна ненависть. Убивать из чувства долга, это еще куда ни шло, но только без ненависти. Солерас, помнится, говорил: давайте убивать по-братски.
Даже не знаю, что теперь делать? Написать невесте? На конверте есть имя и адрес: Ирене Наталия Ройо Халон. Любопытно, что из этих инициалов складывается надпись INRI
