— А вы, пан Заремба, — вы разве не знаете Йозефа Шацкого! — воскликнул тот, и в голосе звучали нескрываемые нотки отчаяния. — Шацкого знает половина Львова…
— …другую Шацкий знает сам, — завершил полицейский, и Климу стало ясно: фраза эта ему так же знакома и даже приелась. — Только что я могу сделать? Есть среди нас люди, о которых порой узнаешь такое, от чего волосы встают дыбом. Знаете, сколько такого народа проходило хотя бы через эту камеру?
— Шацкого это не касается! — разорялся тот, в пылу отодвинув Клима, как будто он был стулом или другим элементом меблировки. — Я был без потайного дна и остаюсь таким до конца своей жизни! Мне это нравится! Мне так очень комфортно жить! Моя пани Шацкая время от времени закидывает: с тобой, Йозеф, неинтересно, был бы ты у меня здоров! Ты не умеешь дарить сюрпризы! Всегда известно, что подаришь на именины, где купишь, у кого купишь, за сколько купишь и как долго торгуешься при этом! Разве я похож на того, кто вынашивает недобрые замыслы? Пан Заремба…
— Да замолчали бы вы, пане Шацкий! — рявкнул надзиратель. — Я и сам вас очень хорошо знаю! А еще лучше вас знает ротовая полость моей старшей сестры! Она мне уже не первый год доказывает — вы мошенник, а не зубной лекарь.
— Бог с вами, пан Заремба! Если бы я был мошенником, разве бы ваша старшая сестра столько лет была моей постоянной и любимой пациенткой?
Теперь уже полицейский шагнул за порог камеры. У Клима сложилось впечатление: тут происходит нечто подобное семейной сцене, и он этим двум мешает. Так и хотелось спросить вроде между прочим: "Панове, может, я бы так, пошел себе?"
Тем временем надзиратель уже навис над своим визави:
— Если бы наша семья имела другие финансовые возможности, пане Шацкий, моя сестра, так же как моя жена и мои дети, давно бы забыли дорогу к вашему кабинету! Но пока из всех зубников Львова нам по карману только вы.
— Чем же вы недовольны, пане Заремба? Придумали новую рекламацию?
— Нет, та же рекламация! — Полицейский заметно накручивал себя. — Моя сестра не успевает вылечить у вас один зуб, как через месяц уже нужно идти лечить другой! Мы стараемся ограничить количество визитов к вам хотя бы четырьмя в год. Но потом приходится заново платить за лечение тех зубов, которые вы уже один раз приводили в порядок! Вы умышленно так делаете, пане Шацкий! Вы очень, очень хитрый человек! — Заремба протянул руку, помахал пальцем перед лицом арестанта. — Имеете знания и умение, чтобы привести в порядок рот моей сестры! Не говоря уже о моей жене! И что! Вы делаете все, чтобы наша семья оставалась вашими пациентами до скончания века! А пойти к другому лекарю мы не способны! Потому что те просят за ту же процедуру значительно больше! Поэтому не говорите мне больше ничего, пане Шацкий! Я не удивлюсь, когда все, в чем вас обвиняют, таки окажется правдой.
