Всего лишь барбос! | страница 28
Теперь Миша о школе думал со страхом. Его, конечно, тоже выбросят на помойку. Ни одной буквы он не запомнил, хоть теперь не только Вера, а иногда и мать сажала его за стол, показывала буквы и заставляла повторять: «мэ», «а», «пэ»…
Миша спасался от них в лесу.
Первого сентября Вера убежала в школу пораньше. Мать надела Мише школьную форму, новые ботинки. Портфель блестел замочком на столе.
— Пойди постой у крыльца, пока мы соберёмся с отцом…
А когда они вышли, Миша исчез.
Отец нашёл его за леском. Новые ботинки и шапка лежали на траве, у ручья, форменные брюки были подвёрнуты до колен, рукава куртки — до локтей, а Миша увлечённо шарил по дну руками.
— Мишка! — огорчился отец. — Задаст тебе мать!
Миша вздрогнул, вышел из воды, виновато стал перед отцом.
Отец помог ему обуться, попытался выправить складочки на брюках, вытер ботинки платком.
Миша вдруг прижался к отцу и пробасил ему в живот:
— Папка, я не хочу в школу!
В семье нежностей не разводили. У отца что-то тёплое заструилось возле сердца. Он поднял сына на руки, крепко прижал его, плотного, тяжёлого, к себе.
— Что же ты, мужик, слезу пустил?
— Не хочу на помойку! — И Миша рассказал отцу, что видел в школе.
Впервые за свою жизнь он сказал так много слов сразу.
— Не бойся, сынок, не дадим в обиду. Не страшны нам двойки, одолеем. Мало каши ел, что ли?
— Много! — сказал Миша, всхлипывая в последний раз.
— То-то…
Тук-тук, тук-тук… — донеслось с сосны.
— Вишь, и дятел говорит: так-так, за дело пора.
— Что же вы запропали? — напустилась на них мать.
— Тихо, мать. С лесом прощались, а теперь можно и идти.
Миша крепко держал сильную руку отца, сжимая другой жёсткую, холодящую ручку портфеля.
«Ничего, — думал он. — Одолеем… с отцом-то…»
НЕ ЗАСЛОНЯЙ НАМ СОЛНЦЕ!
Миша и сам не понимал, почему так полюбил этот северный город на берегу Охотского моря. Он мог часами бродить по улицам, смотреть на сиреневый воздух над сопками, слушать, как шумит море.
Когда моросил едкий дождик или с моря клубящейся горой двигался туман, прирастая седыми космами к тротуару, затыкая душными пробками форточки, — всё равно Мише не сиделось дома, всё равно всё вокруг было необычным, волнующим.
Особенно хорошее время наступало весной. Дни стояли солнечные, звонкие. Сияло солнце, сияло небо, сиял снег на сопках. Тогда не только такие влюблённые в Север, как Миша, не могли усидеть дома. Лыжня, которая уходила в сопки прямо из города по реке, была похожа на муравьиную тропу.
