— Итак, помни, с нынешнего дня ты служишь мне.
— Премного благодарен вашей светлости.
— К черту, — говорит он, — делай свое дело и помалкивай.
Вот так я и перешел от достопочтенного Элджернона Дьюсэйса к его светлости лорду Крэбсу.
* * *
Вернувшись в тюрьму, куда Дьюсэйс по заслугам угодил за свое беспутство, я, по правде сказать, почувствовал к нему одно лишь презрение. Обобрал бедного Докинса, обманул своего же брата шулера Блюита, а теперь хочет ради денег жениться на уродине мисс Гриффон — что же его жалеть, этакого мошенника и мерзавца? И я решил утаить от него конфинциальную беседу с его светлостью, моим новым хозяином.
Я только отдал ему записочку мисс Гриффон, которую он прочел с довольным видом. Потом, оборотясь ко мне, он спросил:
— Ты отдал письмо самой мисс Гриффон?
— Да, сэр.
— И все сказал, как я велел?
— Да, сэр.
— А лорда Крэбса при этом не было?
— Не было, сэр, клянусь честью.
— К черту твою честь! Почисть мне сюртук и шляпу да ступай за каретой, слышишь!
* * *
Я делаю, как приказано, а вернувшись, застаю хозяина уже в тюремной конторе, которая называется greffe. Чиновник достал огромную приходную книгу и разговаривал с хозяином на французском языке. Кое-кто из горемык-заключенных были тут же и с завистью на них поглядывали.
— Итак, милорд, — говорит чиновник, — ваш долг составляет девяносто восемь тысяч семьсот франков, плюс издержки заключения, плюс проценты, итого сто тысяч без тринадцати франков.
Дьюсэис торжественно достает из бумажника четыре тысячи фунтов.
— Это не французские деньги, но, надеюсь, они вам знакомы, господин greffier.
Greffier обращается к старому меняле Соломону, который, по счастью, оказался тут же — навещал своих клиентов в тюрьме.
— Les billets sont bons, — говорит тот, — je les prendrai pour cent mille douze cent francs, et j'espere, mylor, de vous revoir[35].
— Отлично; я так и знал, что правильные, — говорит greffier. — Сейчас отдам милорду сдачу и выправлю пропуск.
Так и сделали. Бедные узники прокричали «ура», двойные железные ворота раскрылись и снова захлопнулись, и мы с Дьюсэйсом вышли на свободу.
Он пробыл в тюрьме всего шесть часов — и вот опять свободен — и завтра женится на десяти тысячах годового дохода. И все-таки на нем лица не было. Он только что поставил на карту свои последние деньги и теперь, выходя из Сент-Пелажи, имел за душой каких-нибудь пятьдесят фунтов.
Ну что ж, поставил — так уж махни рукой. Он и махнул. Поехал в отель «Марабу» и снял там номера куда роскошнее прежних; а я рассказал Тунетте и всем слугам, что вот, мол, мы какие: для нас четыре тысячи фунтов все равно что тьфу! И так расхвастался, так нас обоих превознес, что хозяйка на радостях содрала вдвое дороже, чем взяла бы без моих россказней.
