– Умрет ведь девочка, – говорит Ясмин.
– Вот только не надо, ладно? – говорит Толстый.
Оба замолкают.
Здыхлик молча задается вопросом, зачем его сюда притащили. Он физически ощущает серую скуку Толстого и черную ненависть Ясмин.
И еще чувствует, что вот-вот что-то случится.
– Что ж ты, Ежик, из хирургов-то ушел, – неожиданно выпаливает Ясмин. – Хороший ведь был специалист. Блестящий. А сейчас кем стал?
У Толстого на толстом лице отображается восторженный ужас. Он задирает куда-то на середину лба толстенькие рыжие бровки, вытаращивает на Ясмин бледненькие глазки и выдает сдавленный полувопль:
– Яська?!
Здыхлик захлебывается кофе, коротко булькает в чашку. На него никто не смотрит.
– Эк ты изменилась! Это же ты, да?
– В некотором роде, – цедит Ясмин.
– Не может быть! Ну как ты, где ты?
– Где я? Я сижу здесь, рядом с тобой, и уговариваю тебя побыть человеком.
– Ну зачем ты так, – добродушно басит Толстый. – Я не человек, что ли? Смешная ты все-таки. Как была смешная, так и осталась.
– Значит, ты человек?
– Еще какой!
– А что такое человек в твоем понимании?
Толстый улыбается, даже хихикает. Он явно расслабился и повеселел. Ему больше не скучно.
– Ну, допустим, это такое существо, которое говорит и ходит. И немножко думает. Как тебе формулировочка? Нет, ну надо же, Яська!
Ясмин отчетливо темнеет лицом и страшно улыбается.
– А если у тебя в твоей рыжей голове внезапно лопнет один маленький сосудик, – шепчет она, – ты, согласно только что высказанному определению, останешься ли человеком?
Толстый, хихикнув еще пару раз, вдруг теряет свою улыбочку и принимается багроветь начиная с шеи. На широком лбу выступают большие капли пота. Он открывает и закрывает рот, как большая бледная рыбина.
«Не надо, не надо! – мысли у Здыхлика мелькают быстро-быстро. – Не надо, пожалуйста, это же ужас! Пусть ничего не лопается, давление подскочит, и будет с него! И пусть он, когда его отпустит, хоть что-нибудь поймет, пусть пожалеет эту девочку, ну пожалуйста!»
Здыхлик видит, как к Толстому подбегает официант, как вокруг снуют какие-то люди. Все это происходит почему-то без звука. Потом и свет куда-то пропадает, но тут же включается вновь. Толстый из-за стола пропал. Рядом со Здыхликом сидит Ясмин, тяжело дышит, держит его за руку.
– Вот видишь, ты даже почти не отключился, – устало говорит она.
– А где этот? Толстый? – вздрагивает Здыхлик.
– Неотложка увезла. Да не трясись так, спас ты его.
– Я? А как это?
– Я знала, что его не прошибешь, – Ясмин кривится, как от кислого. – И знала, что сорвусь, не выдержу. Так что я тебя настроила побыть моим антагонистом. Чем-то вроде маленькой, но очень упрямой совести.
