«Пропали звуки. Только тишина.
Бессильный пульс ударов не считает.
Все — жизнь, надежды, лица, имена -
Теряется, бледнеет, исчезает».
Черный смерч, возникший безлунной ночью в самом сердце развалин Херсонеса, был черен настолько, что даже темнота не растворяла в себе это странное порождение древнего города. Он лихо прогулялся по еще теплым камням, расшатал кладку на развалинах усадьбы архонтессы Гикии, шаловливо потоптался в монастырском баптистерии и застыл на площадке перед храмом, раскопанным графом Уваровым лет сорок тому назад. Темный столб удивительно долго стоял неподвижно, словно фантастическая кобра перед незримым факиром, а затем огненной молнией растворился над морем. Тяжелые серо-свинцовые волны с рассветом заиграли дневными красками и пенным приветствием встречали черную змейку, летевшую среди облаков. Это нечто удивительным образом повторяло маршрут врангелевцев, бежавших из Севастополя: миновало Мраморное море, покружило над мачтами яхты «Лукулл» и, в конце концов, рассыпалась у стен приземистого здания Галлиполийской тюрьмы.
Казалось, что прошла вечность с момента смерти Каширского, потасовки в расположении и более чем нелепых обвинений в большевизме. Скорее бы уже разобрались со всей этой нелепицей, а там уж не миновать Курбыко дуэли на штыках, чтобы мучался подольше, мерзавец. Дроздов лишь улыбался в ответ на замечания друга, ободряюще похлопывал по плечу и матерился по поводу отсутствия если не папирос, то махорки.
— И где эта сволочь раскопала книжонку Ленина? — прошипел Морозов и с ненавистью посмотрел на вход землянки.
— Дальше что? — буркнул подполковник, — Прикажешь реветь крокодилом?
— Еще поревем, дружище! Такой концерт устроим у врат Рая, что старика «кондратий» хватит! — отмахнулся капитан, — Писанину нашли у тебя и это нелогично!
— Опять философствуешь? — хихикнул Дроздов, — Подлец, он и есть подлец!
У бревенчатой стены послышался легкий шелестящий звук, словно скреблось нечто полутелесное, шаркающее по камням и дышащее приторным ароматом гниющих трав.
— Слышишь? — встревожился Морозов, — Это запах смерти! Я это слышал в Севастополе, когда беседовал с профессором Лепером за день до его смерти! Значит, и нам осталось недолго!
— Прочти «Отче наш» и ложись спать! — зевнул Дроздов, — То часовой фигней страдает и курит в рукав, прохвост этакий!
— Бежать отсюда! К чертовой матери бежать! — вспылил капитан и плюхнулся на грубо сколоченные нары.
