— Мне варить нужно, — отвечала Виктория. — Тойя, может, спустишься помочь?
Но девочка боялась возникать во Дворе, пока Дагур не встанет и не защитит ее от своей сестры Наджии.
— Да нет, я лучше на крыше побуду! — извиняющимся голосом сказала она, дернулась и как-то вдруг сникла.
— Ты чего так передергиваешься? — удивленно спросила Виктория.
— Умираю писать, а в уборную из-за твоей матери спускаться боюсь. Мне немножко больно, когда писать хочется. С тех пор как твой дядя Дагур стал со мной играть, я очень часто бегаю.
— Пописай прямо здесь, на крыше, — предложила Мирьям.
— А если сосед подсмотрит? — плаксиво спросила девочка.
— Он сейчас курит. Да писай же, дурашка, — уговаривала ее Мирьям с трогательной материнской заботой.
Тойя спустила трусики и присела на корточки. Виктория застыла на месте. И они с Мирьям уставились на нее, будто думали увидеть у девочки, познавшей мужчину, нечто невероятное.
Перед тем как пойти вниз, Виктория украдкой бросила взгляд на соседскую крышу. Нуна все еще сидела в своем кресле, а ее отец продолжал радостно описывать круги вокруг пальмы, и зять — следом за ним. Голос у Абдаллы был нежный, как колыбельная.
— Улыбнись, радость моя. Слышала, что сказали девочки из Дома Михали? Наводнение далеко, и дом у твоего отца крепкий. И если что-то случится ночью, твой отец вынесет тебя на плечах вместе с детьми. — И, поскребя подбородок мундштуком кальяна, добавил: — А если ты все же боишься, так мы можем уйти к Хане.
Виктории казалось непостижимым, что такое небесное создание, как Нуна, под надежным крылом такого отца может бояться какого-то там наводнения. Она спустилась по лестнице и на цыпочках прошла мимо коврика, стараясь не потревожить дремлющую Михаль. Из каморки, где вместо двери висел кусок мешковины, зевая и запустив пальцы в космы, вышел Дагур. Взгляд его упал на сестру с младенцем на груди, и он фыркнул, скривившись, как клоун. Наджия беззвучно его обругала, а Азиза даже не потрудилась сдержать смех. Виктория села возле разделочной доски и подумала, что некрасиво Азизе так вот смеяться. Огромный живот дядиной жены и ее тяжелые груди просто сотрясались от хохота. Музыкант пришел в восторг или сделал вид, что восторгается ее тучностью, и Азиза тут же попалась на удочку опытного мужчины. От ее заливистого смеха Виктории стало еще тошнее, чем от взглядов Абдаллы на Нуну.
— А ты берегись! — дергалась толстуха от хохота. — Ведьмочки вроде Тойи иногда хоронят своих муженьков еще до того, как у них грудки проклюнутся!
