Юноша достал резной пузырёк и приоткрыл крышку. Необычный запах опять ударил в нос, заставив дёрнуться. Маленькая кровавая капля попала на палец, и кожу слегка защипало. Проводник разочарованно потёр это место — вряд ли такая едкая жидкость может быть лекарством — а потом плотно завинтил флакон. Убирая его в карман плаща, скользнул взглядом по своей руке и охнул — кончик пальца приобрёл непривычную белизну, именно такого оттенка была кожа Летты. Олаф медленно оглянулся на девушку. На миг стало страшно. Не за себя, за неё. Возможно ли, что её мать не знала о том, чем именно лечила своё дитя? Или Летта ошиблась в своих воспоминаниях?
Парень не сомкнул глаз до самого утра. Летта оказалась довольно беспокойной пациенткой, а он, напротив, довольно терпеливой сиделкой. Олаф укрывал девушку одеялом — она скидывала его, возвращал под голову подушку, и та почти мгновенно слетала на пол. Проводник вытирал испарину с лица и шеи своей спутницы, смачивал её губы водой. Ещё раз затеял поиски лекарств, нашёл травяную труху в холщовом мешочке. Она походила на сбей-жар, и хотя пролежала тут, похоже, не один год, Олаф заварил из неё чай. Остудив, влил несколько ложек в рот больной.
Помогли ли зубы недоеда, подействовал ли отвар, или молодой организм начал справляться с простудой сам — так или иначе, с рассветом девушка немного затихла. Она все ещё горела, но не так, как раньше, ночные кошмары больше не беспокоили её, и кашель почти утих. Осунувшаяся, в испарине, Летта вызывала щемящее чувство жалости. Её хотелось защитить, поддержать — теперь даже больше, чем в начале знакомства.
Олаф дотронулся до белоснежной руки. Прикосновение было совсем лёгким, и он не думал, потревожить свою подопечную. Однако она моментально открыла глаза. И затопившая её волна облегчения показалась юноше милостью самой Жизнеродящей.
— Как вы себя чувствуете?
— Мне снились ужасные сны, но я рада, что проснулась, а вы рядом, — ответила она тихо.
Проводник помялся немного, не зная, как начать разговор, и не будет ли он преждевременным и особо травмирующим для состояния девушки. А потом показал белёсый кончик своего пальца:
— Я искал лекарство, вспомнил ваши слова, достал флакон и открыл крышку. Одной капли оказалось достаточно, чтобы изменить цвет моей кожи.
Летта заволновалась. Отвернулась к стене, и юноша решил, что чем-то обидел собеседницу. Но его ощущения противоречили домыслам: она пахла только сомнением и печалью.
