Поэтому, когда на его пороге возникли музыкант с тессерой и та самая актриса с подаренной диадемой на волосах, Калем решил, что это все то же видение. Однако тессерист заговорил с юношей, назвался Ярухой, сначала поблагодарил за подарок, а потом сказал, что его спутница не может принять столь дорогую вещь. Он снял диадему с волос девушки и протянул Калему. Сама актриса в этот момент стояла молча и неподвижно, словно прекрасная статуя.
— Не сочтите мой дар чем-то неподобающим! — взмолился ювелир. — Он плата за талант. Ваша спутница поразила меня! Я лишь хотел отблагодарить ее за доставленное удовольствие, такие светлые моменты редки в моей жизни.
Девушка молчала. Она даже не взглянула на Калема. И тот помрачнел. Должно быть, актриса и музыкант — возлюбленные, и он оскорбил их чувства. Опустив голову, юноша-старик предложил тессеристу тогда просто продать диадему и потратить вырученные деньги на свое усмотрение.
Однако гости не ушли. Напротив, музыкант ответил, что в таком случае они со спутницей отработают дорогую плату. Он снял с плеча тессеру и заиграл. Красавица тотчас же ожила, плавно задвигалась и запела лирическую песню, в которой говорилось о проклятии, мешающем жить, об упущенных возможностях и годах, которые проходят впустую. Каждое слово было словно прочитано в душе Калема. Он хотел отвернуться, чтобы скрыть слезы, но заметил, что девушка тоже плачет.
— Не делайте того, что терзает ваше сердце, — сказал юноша. — Вы не должны мне ничего.
Но тессерист все играл. А красавица пела о том, что на свете живет девушка по имени Лея. На ее мать давно наложили проклятие черные жрицы за то, что та сбежала из храма: родившаяся дочь была прекрасна, как сама Жизнеродящая, но могла говорить и двигаться только тогда, когда звучала музыка. Мать умерла от горя. И если бы не опека музыканта Ярухи, Лее пришло бы тяжко.
Калем понял, что красавица, поразившая его, поет о себе, рассказывает ему свою историю. Испугавшись, что сейчас она перейдет к жизни с музыкантом, юноша прикрыл рукой струны тессеры, мешая продолжить игру.
— Мне не понаслышке знакома несправедливость проклятия, — невольно вырвалось у Калема. — Я и сам жертва. Мне всего восемнадцать лет, а выгляжу я старше своего отца. В землях без магии старение замедлилось. Возможно, и Лее станет лучше.
— Мы надеялись на это, — ответил Яруха. — Поэтому и приехали сюда с труппой моих знакомых. Но улучшения нет. Единственная надежда — найти того, кто сможет снять проклятие. Мы готовы объехать всю Империю, если придется. Даже если для этого придется потратить долгие годы.
