Омытым, свежим и ярким было послегрозовое утро. Пахло мокрой землей и травою. Из-за реки — там, по склонам крутых распадков, к самой вершине гряды поднимался могучий бор — наносило сладковатым хвойным духом. Дождь перестал давно, ещё перед рассветом, но тучи не уходили, они наплывами возникали над горизонтом, клубились у вершин гольцов, как будто собирались для нового буйства.
Вскоре Кешка прибежал домой. С размаха, нетерпеливо хлопнул воротами, скинул на крыльце резиновые сапоги, вошел в избу и сразу засуетился:
— Все ладом. Договорился. Хоть сейчас можно отчаливать. Ну-ка, — заторопил меня, — давай по-быстрому. Рулетку свою, удочки, чего там ещё… всё бери, всё пригодится… Мать, продуктов нам поклади в куль. Да поживей. Дальше уплывем — больше поймаем.
— Летом — чего и класть? Мяса-то нету, — посетовала бабка Марья. — Даже сливок нету. Уж сколь дён молоко не перегоняла. Может, яиц наварить?
— Чё есть, то и ладно, — махнул Кешка. — Не пропадём. Рыбы добудем. Вечером уже ухи похлебаем.
— Гляди, шустрый какой, — ухмыльнулся дед. — Удочку ещё не замочил, а уже собирается шарбу хлебать.
Бабка Марья взяла с печи выстиранный мешок, оглядела его, отряхнула, проверила, цела ли на нем вязочка. Спросила сына:
— Сколь хлеба-то класть? Надолго поплывете?
— Буханки четыре, не меньше. Послезавтра вернемся.
— Вы вон чего, рыбаки, — подступился с наставленьем дед. — Перво «мышей» себе смастерите. Не знаю, как на блесну, а на «мыша» должон брать ночью. Только не ленитесь, не спите.
Дед сходил в амбар и принес мятую, завалящую беличью шкурку. Разрезал её по брюшку, расправил, разгладил, подал мне:
— Вот, как раз подойдет. Бравые получатся «мыши»… А я когда-то из соболя делал, из неходового, конечно. Это уж — лучше некуда. И мягонькая, и держится долго, не облазит.
Совету деда мы вняли и немедля засели мастерить хитрые обманки на ленка и тайменя. Для этого у Кешки нашёлся подходящий, очень податливый к обработке материал — пенопласт. Я вырезал из него овальную заготовку величиной с обыкновенную мышь, проткнул её по длине и продернул в отверстие не толстую, но крепкую, чуть сталистую проволоку, на концах сделал надёжные петли. Потом утяжелил обманку свинцом, чтобы при забросе далеко летела, плотно обшил клочком беличьей тёмной шкурки, прицепил два надёжных якоря — один хвостовой, другой с «головы», у карабинчика, — и «мышь» готова. У Кешки работы было побольше — он делал не одну, а пять «мышей» для своей необычной, в этих местах пока ещё мало кому известной, всего несколькими рыбаками освоенной снасти, и я, чтобы ускорить сборы, принялся ему помогать. Но дело Кешка упростил: его обманки мы снабдили не двумя, как для спиннинга, а одним якорем среднего размера и шкуркой их обтягивать не стали — только подчернили сажей.
