Дед Багров — сутулый, рукастый и жилистый, в свои шестьдесят пять ещё крепкий, непоседливый и до работы падкий — поглядел из-под серых бровей в окно на безоблачное, белесое от зноя небо. Сочувствуя и нам с Кешкой, и тайге, покачал головой:
— Когда же она нонче переломится, погода-то? Не может же всё лето — без дождя. Нельзя, сгорит всё. Пожары пойдут по тайге, по кедрачам… Не-ет, чуют мои кости — должна переломиться. Скоро быть дождю.
Старик не обманулся. Два дня спустя погода и верно переломилась. Перед закатом солнца от неведомых дальних верховий Мензы, со стороны Монголии, по всему горизонту поднялись и затянули небо тяжёлые, подбитые чернотой тучи, в сумерках из-под них по хребтам ударили молнии, и всю короткую июньскую ночь над горами гулко, раскатисто и неукротимо грохотала гроза, вдали короткими всплесками полыхали зарницы, и шумел, плескался, булькал, что-то весело бормотал тёплый обильный дождь: омывал склоны сопок, берега реки, избы, амбары и стайки, деревенскую улицу, поил огороды, поля, луга — всю изнурённую долгой сушью землю.
За ночь лишь единожды пробудился дед. Поворочался, покряхтел, послушал, как шумит, лопочет за окнами дождь, окликнул сына:
— Кеха, а Кеха… Лодка наша ладно стои'т, путём привязана? Не унесёт?.. Слышь, чего говорю, Кеха?
— Чего, чего, — недовольно буркнул тот спросонок. — Унесёт, куда там… С такого дождя, река и прибыть не успеет. Вон сколь сушило.
— Так вишь — не перестаёт.
— Перестанет. Не век же ему теперь лить.
— Утром поране всё одно пойди глянь… Слышь, нет?
— Ладно… Вперёд петухов закукарекал. Дай поспать.
Кешка, уступив мне на время свою кровать, спал около печи, на скрипучей раскладушке: он перевернулся с боку на бок и голоса больше не подавал.
Наутро, когда мы с Кешкой, надев длинные резиновые сапоги, пришли на берег, Менза уже не была прежней, вчерашней. Грозовой дождь пролился для неё недаром: она заметно ожила, воспрянула, после долгого истощения, а вода в ней стала красноватой и несла поверху, легко кружила пятна и хлопья пены.
— Самая рыбалка! — загорелись азартом Кешкины синие глаза. — Самое то, что надо! Только бы не прозевать. Покуда ещё сильней не прибыла, совсем не замутилась, надо поспевать. Сейчас и ленок, и таймень разгуляются. Наголодались по мелководью, теперь кинутся хватать всё подряд… Пошли складаться, с обеда и рванём.
Мы заспешили обратно в деревню. На улице Кешка отвернул вправо.
— Ты давай домой, — бросил мне, — а я в контору сбегаю, попрошу у начальства два-три денька. Всё одно работы у меня никакой нету, нечего пилить. По-быстрому соберёмся и отчалим на низ.
