— Вы запомнили слово в слово?
Бронислава еле заметно кивнула. Сквира вздохнул. Да, такое не забудешь.
— И что вы ему сказали?
— Ничего, — тихо произнесла Бронислава. — Он повесил трубку.
— Вы ему перезвонили?
— Сразу же. Он не ответил. Тогда я стала звонить в милицию. Потом побежала к нему домой. Я стучала, звала его, но… — Ващенко закрыла руками лицо. Ее плечи беззвучно затряслись.
Сквира беспомощно оглянулся. Потом осторожно спросил:
— А как начался тот телефонный разговор? Трубку взяли вы?
Ващенко сидела так же, закрыв ладонями лицо.
— Нет, — отозвался из-за соседнего стола все тот же мужчина, даже не скрывавший, что слушает разговор. — Я.
— И кто звонил Брониславе Семеновне?
— Кому? — не понял мужчина. — А! Ну да. Слава потом объяснила, что это был Гена. Только я же его не знаю. А голос… Обычный, не высокий и не низкий.
— И что же сказал звонивший?
— В смысле?.. А, ясно. Попросил Ващенко. Так и сказал: «Позовите к телефону Ващенко». Ну я и отдал трубку ей.
— А вы голос узнали? — Сквира повернулся к Брониславе.
— Конечно, — слабо кивнула она. — Только услышала это «Корчагин»…
— Я не совсем об этом спрашиваю, — мягко остановил ее капитан. — Если бы звонивший не назвал вас «Корчагиным», вы поняли бы, кто это?
— Конечно, — повторила Бронислава.
— Он ведь не представился, правда?
Ващенко покачала головой.
— Так мог это быть кто-то другой? Мог кто-то из ваших друзей разыграть вас?
— Разыграть? — Ващенко всхлипнула. — Разыграть! Он же убил себя! — И зарыдала. Не сдерживаясь. Не скрываясь.
Северин Мирославович осторожно притронулся к ее плечу.
— Мне важно знать, — сказал он как можно мягче. — Поэтому я и спрашиваю.
Бронислава снова кивнула. Она вздрагивала и вытирала тыльной стороной ладони глаза.
Капитан растерянно смотрел на нее. Потом подошел к телефону и набрал номер райотдела. Трубку взял дежурный. Его голос, далекий и тихий, смешивался с треском и слегка дребезжал.
— Это Сквира. Козинец пришел?
Дежурный начал что-то говорить, но в этот момент из громкоговорителей оглушительно разнеслось:
— Второй маршрут, номер двадцать один.
— Что? Что вы сказали? — переспросил Сквира.
— Еще нет, — еле слышно повторила трубка.
Капитан дал отбой.
— Гена часто называл вас Корчагиным? — снова обратился он к девушке.
— В последний раз у призывного пункта… Три года назад, когда в армию уходил. — Она замолчала, погрузившись в свои мысли. — Он был такой надежный, — вдруг заговорила она. — Отзывчивый. Честный… Вы, наверное, о другой честности думаете. Не пацанской, а этой, формальной… Ну, не списывать друг у друга, признаваться, что разбил окно, добровольно сдаваться в милицию вместе с украденным яблоком… — Бронислава невесело улыбнулась. — Мы однажды гуляли под крепостным валом. Кто-то швырнул камешком в бегавшего рядом голубя. Птица наповал, конечно. Так Генка аж трясся весь вечер… — Она вздохнула. — А мама его рассказывала… Когда он шел в первый раз в первый класс, она дала ему букет цветов для учительницы. Он с этим букетом весь день проходил, так и не решился подарить. Вернулся с цветами домой…
