— И остерегайся! О чем бы ты ни говорил, за этим всегда скрывается протест против коллектива, славословие индивидуализму и прочие бредни.
— Бредни могут быть и у защитников коллективизма, — сказал Игнашов. — Мы знаем твой коллективизм.
— Казарма, солдатчина — это ты хочешь сказать? — спросил Игорь. — И что с того? Может быть, и казарма. Все зависит от условий. Казарма, общежитие, само-дисциплина. Личность всегда и во всех случаях должна подчиняться общим интересам, воле коллектива. Так я считаю. И так считает партия.
— Постой, постой, парень, — остановил его Русаков. — Если каждый из нас будет ссылаться на партию, то, конечно, доводы приобретут убедительность. Но трудно будет потом сказать, а какова же в действительности точка зрения партии? Во всяком случае, запомни одну мудрость, которую знают все шахматисты: оттого, что ты во время ходов будешь стучать фигурами по доске, ходы твои не станут лучше.
— На некоторых надо стучать кулаком по столу. Тогда они скорее поймут, где их место.
— Ты серьезно, Игорь? — спросил Русаков.
— Вполне.
— Это хуже. Во всяком случае, запомни, что здесь тебе никто не позволит это делать. А вот вопрос о личности и коллективе действительно очень интересный и, я бы сказал, один из важнейших. Но не так, как это понимают некоторые. Все раскрывается иначе, чем представляется на первый взгляд.
— Например, на опыте сегодняшнего сенокоса, — перебил Игорь. — Вы, Иван Трофимович, конечно, из уважения к человеческой личности и из пренебрежения к интересам коллектива согнали сюда население всех Больших Пустошей? Всех своих конторщиков и весь административный состав. Стариков и ребятишек. Даже отпускников и рабочих лесопункта зацепили. Правда, без принуждения. Но что значит принуждение? Неизбежная необходимость. Покосы — на колхозных лугах, дрова — в колхозном лесу, лошади, на которых вспахивают усадьбы, — в колхозной конюшне. Выходит, Иван Трофимович, личность вы поприжали. В интересах колхоза, но поприжали. А теперь продолжайте. Раскрывайте так называемую проблему личности и коллектива, проблему, которой нет и которую, боюсь, вы выдумали. Нет такой проблемы и не может быть! Как нет проблемы ручья, реки, моря. Ручей впадает в реку, река в море.
Иван Трофимович, улыбаясь, смотрел на Игоря. «Ну, брат, и спорщик ты! Тебя не собьешь. А попытаешься, сам собьешься. Особенно здорово с сенокосом получилось. Всех, всех согнал! Вот тебе наглядный примерчик, как личность должна подчиняться общим интересам и воле коллектива. И все же, что там ни говори, а человек всегда личность, а не какая-то дробь в комбинации больших чисел. Так что же ответить парню?»
