Снаружи закат четко делит весь мир на свет и тень. Двери расходятся, и мы попадаем в область света. Заворачиваем за угол, где на маленькой парковке стоят наши скутеры, и попадаем в область тени. Я смотрю на спину Тоно, который входит в тень, держа в одной руке картонную коробку с «дэйри-кофе». Его спина в белой рубашке куда шире моей. Уже оттого, что я вижу эту спину, мое сердце болит и ноет. Я люблю Тоно очень-очень сильно. Он шагает всею в сорока сантиметрах от меня, и вдруг отдаляется еще на пять сантиметров. Неожиданно на меня накатывает одиночество. Подожди, думаю я, и моя рука сама хватает Тоно за рубашку. Гори всё огнем, но сейчас я скажу ему, что я его люблю.
Он замирает. Он великодушно дает мне время и медленно оборачивается. Я почти слышу, как он твердит себе: «Тут оставаться нельзя…» — и вздрагиваю.
— Что случилось?
В самой глубине души вздрагиваю еще раз. Абсолютно спокойный, добрый, холодный голос. Невольно всматриваюсь в лицо Тоно. Ни следа улыбки. Твердая, непоколебимая решимость з спокойных вазах.
В итоге я так и не призналась ему в любви. Что бы я ни сказала — было видно; я ему совсем не нужна.
*
«Кичкичикичи..» — разносится по острову пение хигураси. Где-то в далекой роще тихо чирикают, готовясь встречать ночь, птицы. Еще не скрывшийся за горизонтом краешек солнечного диска расцвечивает наш путь всеми оттенками багрянца.
Мы с Тоно идем по узкой дорожке, зажатой между полями сахарного тростника и батата. Идем молча. Слышен только повторяющийся перестук шагов — моих и его. Нас разделяют полтора шага, я изо всех сил стараюсь не отдаляться от него, но и не приближаться. Тоно ступает широко. Видимо, он на меня сердится, думаю я, бросаю на Тоно быстрый взгляд и вижу, что он с тем же, что и обычно, выражением смотрит на небо. Опускаю голову, разглядываю тени от своих ног на асфальте. Почему-то вспоминаю про скутер, который остался стоять у магазина. Я не оставила его там насовсем, но меня всё равно мучает совесть, как если бы я совершила предательство.
После того, как я не призналась Тоно в любви, мое состояние души будто передалось двигателю «каба», и он отказался заводиться. Я жала на кнопку стартера, давила на рычаг ножного пуска, но двигатель оставался нем как рыба. Я бы так и осталась на стоянке у магазина верхом на «кабе», не зная, что делать, если бы не добрый Тоно — он пришел ко мне на помощь с такой готовностью, что я немного смутилась и подумала: нет, я ошибалась, когда решила, что он совсем ко мне равнодушен.
