Гюнтер говорил правду. Комиссар Рюйсдал дважды в день, как по расписанию, посещала детскую. Приносила вкусненькое, трепала Натху по вихрастой макушке. Вытирала рот, измазанный в каше. Читала смешные стихи про клоунов и барашков, учила самостоятельно одеваться, умываться, завязывать шнурки. Добрая бабушка, клуша — иного сравнения и не подберешь. Натху не возражал против Линдиной опеки. Растягивал рот в улыбке, возился со шнурками, сидел на комиссарских коленях. Идиллия, от которой у Гюнтера холодел затылок, а в животе начинали копошиться электрические слизняки. Он блокировал страх, не позволяя ему вырваться наружу, но страх никуда не девался — бродил внутри, толкался в стены, бодал темницу рогатой головой. В любую секунду Натху мог продемонстрировать доброй бабушке свои способности ментала — и тайное сделалось бы явным. Последствия такого разоблачения пугали Гюнтера. Как минимум его отстранили бы от общения с сыном. Если кавалер Сандерсон знал о сыне то, чего не знал никто, включая Тирана, и не доложил начальству, исполнив свой гражданский долг, — можно ли доверять этому скрытному, этому подозрительному кавалеру Сандерсону?
Жаба? — спросил Натху. Жаба?
Гюнтер сбросил сыну образ жабы — настоящей. Мальчик обрадовался, запрыгал на постели. Энграмма Линды, парящей в космосе, расцвела подробностями: жаба уточнялась, дополнялась, детализировалась. Оказывается, раньше Натху понятия не имел, как выглядит жаба, — вот, дорвался, стервец. Почему он изобразил изнаночную Линду в виде амфибии, о которой узнал только сейчас, от отца? Это оставалось загадкой.
— Перестань, — попросил Гюнтер. — Говорю тебе, Линда не жаба.
Жаба, жаба, жаба, откликнулся Натху.
Флуктуация ускорила вращение. Жаба запрыгала на месте, слизнула комара — нет, не комара, но кого-то слизнула точно. Шаль ее взлетела в воздух, сшибла целый рой комарья; хорошо, подумал Гюнтер, пусть будут комары.
— Линда не жаба. И Линда не флуктуация. Люди не бывают флуктуациями.
Натху похлопал себя по затылку: бывают.
— Нет, не бывают. Люди бывают антисами.
Натху пожал плечами.
— Это не одно и то же. Это очень даже разное.
Натху еще раз пожал плечами. Он делал это так: вздергивал острые плечи высоко-высоко, доставая до мочек ушей, выжидал паузу, и резко опускал вниз, на место. Поначалу Гюнтер пугался, что плечи сына вылетят из суставов, но со временем привык.
— Ты не различаешь антисов и флуктуаций? Ты считаешь, что между ними нет разницы?
