– Я тоже верю в исправление, – отозвался Роуэн. – В эпоху смертных, если врачи не могли вылечить пораженный раком орган, орган удаляли. Именно так поступаю и я.
– Это жестоко.
– Нет. Жнецы, которых я убиваю, не чувствуют боли. Я сжигаю их тогда, когда они уже мертвы. В отличие от Жнеца Хомского, я не сжигаю их заживо.
– Смягчающее обстоятельство, – покачал головой Фарадей. – Но оно тебя не спасет.
– А я не прошу, чтобы меня спасали, – ответил Роуэн. – Все, что я хочу, так это спасти сообщество жнецов. И я верю, что мой способ – единственный.
Фарадей вновь посмотрел на него, а потом грустно покачал головой. Ярость покинула его душу. Он, казалось, смирился с тем, что происходит.
– Если вы хотите, чтобы я остановился, убейте меня своими руками, – закончил Роуэн.
– Не нужно меня ни к чему подталкивать. Если я сочту, что это необходимо, ничто меня не остановит – как бы горько мне потом ни было.
– Но вы этого не сделаете, – с горячностью выпалил Роуэн. – Потому что в глубине своего сердца вы знаете: необходимо делать то, что я делаю.
Несколько минут Жнец Фарадей молчал. Он вновь смотрел в окно. На улице пошел снег. Крупные хлопья покрывали землю. Тротуары станут скользкими, люди будут падать, разбивать головы. У восстановительных центров сегодня ночью добавится работы.
– Так много жнецов забыли наши традиции, – наконец сказал он, и груз печали в его голосе был столь велик, что даже Роуэн не смог постичь его во всей полноте. – Тебе придется уничтожить половину сообщества, потому что, как я понимаю, убитого тобой Годдарда жнецы так называемого нового поколения воспринимают как мученика. И все больше и больше жнецов начинает видеть в убийстве источник удовольствия. А жертвами всего, что сейчас происходит, становятся совесть и сочувствие.
– Я буду делать то, что считаю необходимым, и до тех пор, пока смогу, – только и мог сказать Роуэн.
– Ты можешь уничтожать жнеца за жнецом, но волн прилива тебе не остановить.
Теперь задумался уже Роуэн. И он понял: Фарадей прав. Сколько бы жнецов он ни убрал, на подходе было гораздо больше. Жнецы нового поколения станут искать себе учеников среди тех, кто жаждет убийства и крови, среди тех, кого в эпоху смертных помещали в изоляцию от общества, за железные решетки, где они проводили остаток жизни. Теперь же этим монстрам будет дозволено убивать на законных основаниях, без всяких последствий. Но ведь совсем не этого хотели Основатели, которые, правда, давно уже добровольно ушли из жизни. Да если бы кто-нибудь из них был жив, разве хватило бы у них сил изменить то, что мы наблюдаем?
