— Вы правы, отец мой, это действительно хорошие и важные новости, и я очень благодарен вам за…
— Погоди, — прервал Филемон, — не слишком спеши радоваться: у медали есть и другая сторона, и то, что мне остается сказать тебе, наверное, вовсе не так тебе понравится… Короче, говоря, молодой человек, кажется, твое странное исчезновение после Альбийского сражения истолковано довольно дурно. Ходят самые постыдные слухи…
— Что это за слухи? — запальчиво спросил Арман.
— Сейчас узнаешь… Так вот, несколько дней назад австрийцы были изгнаны из Розенталя, и один отряд вашей полубригады расположился в деревне. Офицеры весьма настойчиво расспрашивали о тебе, а один из них даже ворвался в дом Гильйома, на который ему указали как на место твоего последнего убежища, и моего бедного управляющего засыпали вопросами…
— Это Шарль Раво, — прервал старика Вернейль. — Мой товарищ лейтенант Раво, которому я послал письмо в день прихода в Потерянную Долину.
Гильйом с другого конца комнаты сделал утвердительный жест.
— Ну, так этот лейтенант Раво, — продолжал Филемон, — не удовольствовался басней Гильйома, который сказал ему, что спрятал тебя в одном укромном месте, известном ему одному, на одну только ночь, и что утром ты должен был присоединиться к французским аванпостам. Он разразился страшными проклятиями и ругательствами, кричал, что это невозможно, что Гильйом имеет какие-то причины скрывать тебя, и кончил угрозой пристрелить его, если он не скажет, где ты находишься.
— Узнаю Раво, — улыбнулся Вернейль. — И что же, Гильйом уступил?
— Вся соединенная армия Массены не в состоянии была бы вырвать у Гильйома тайну его друга, — с гордостью произнес Филемон. — Вы, военные люди, думаете, что храбрость присуща только вам. Гильйом с пистолетом у виска повторил свои объяснения.
— Раво, несмотря на свою раздражительность, неспособен убить человека беззащитного… И что же, он поверил в искренность Гильйома?
— К несчастью, нет. Одну молодую девушку крайне занимает твое исчезновение. Она считает тебя жертвой какого-то злого умысла, и сообщила свои смешные опасения твоему другу… Ты, конечно, знаешь, о ком я говорю?
Арман вспомнил о Клодине, дочери розентальского пастора.
— Как бы то ни было, — продолжал старик, — лейтенант Раво, перейдя от угроз к просьбам, стал умолять моего Гильйома передать тебе письмо, утверждая, что дело идет о твоей чести, о твоем будущем. И Гильйом в конце концов сдался. Ничего не обещая, не давая никакого объяснения, он взял письмо, из которого ты обо всем узнаешь.
