– Нуте-с? – произнес Больё, без стука заходя в палату. – Как мы себя чувствуем?
– Лучше, – ответила Лора.
– Очень хорошо, – кивнул Больё.
Он присел рядом с кроватью и стал мерить ей давление, умелой рукой сжимая резиновую грушу тонометра.
– Ну как, разрешили загадку таинственного незнакомца? – не сводя глаз с циферблата, спросил он.
– Наверное, это кто-то из соседей, – неуверенно проговорила Лора.
Больё покачал головой.
– Сто двадцать на пятьдесят… Голова не кружится? Не тошнит? Голова болит?
– Вчера вечером болела немного.
– Это нормально. Ну что ж, – улыбнулся он, – думаю, очень скоро вы вернетесь к своей позолоте.
– Да, – шепнула Лора. – И все пойдет как раньше. Только без сумки…
– Ничего, купите себе новую.
– Того, что в ней лежало, я нигде не куплю. Разве можно купить кусок жизни? Вы, наверное, считаете меня глупой курицей, но для меня это важно…
Больё улыбнулся улыбкой фаталиста.
– Я вас понимаю, – сказал он и накрыл своей ладонью руку Лоры. – Вы – моя последняя пациентка. И мне очень приятно, что я завершаю карьеру случаем с благоприятным исходом.
– Спасибо, профессор, – чуть слышно промолвила Лора.
– Это я вас должен благодарить, – ответил врач, поворачиваясь к окну. – Делайте красивые вещи, Лора. Будьте счастливы. Ну, хотя бы постарайтесь. Жизнь – хрупкая штука, и вам это известно не хуже, чем мне.
Он встал и снова улыбнулся ей.
– И вот еще что, – добавил он, сворачивая ленту тонометра. – Я старый мизантроп и потому не очень-то верю в добрых людей, которые будут ходить к малознакомой соседке кормить ее кота. – Он подмигнул ей и вышел из палаты.
Лоран сидел за письменным столом неподалеку от входа в магазин перед включенным компьютером и изучал таблицу книжного ассортимента. Мариза, вскарабкавшись на большую стремянку, наводила порядок на верхней полке, отведенной под историческую литературу. Дамьен вел оживленную беседу с постоянным покупателем и своим любимцем месье Берлье – бывшим профессором математики Эколь Нормаль Сюперьёр, ныне пенсионером. Наблюдать за общением старика, одетого в строгий костюм с выглядывающим из кармашка безупречно отутюженным платочком, и длинноволосого парня с редкой бороденкой и серьгой в ухе, которого по всем признакам должны интересовать диски с музыкой регги, а не философские эссе, было сплошным удовольствием. Их бубнеж продолжался уже с полчаса, создавая в пространстве шумовой фон – непрерывный, но не вызывавший раздражения. Насколько Лоран мог понять из доносившихся до него обрывков разговора, темой дружелюбного, но яростного спора служила концепция реальности, а аргументация спорящих строилась на идеях Декарта и положениях недавно опубликованной работы математика Миши Громова. По мнению месье Берлье, реальности как таковой не существует, она – лишь нечто вроде математической формулы, впечатанной в сетчатку нашего глаза, реконструирующего из окружающих атомов и вакуума целостную картину мира. Дамьен возражал, что в этом случае она и существует, и не существует одновременно. Лоран повернулся к Маризе. Та закатила глаза, показывая, что все эти рассуждения ей до лампочки и что ей и без них хорошо. Открылась дверь, пропуская в магазин мужчину лет пятидесяти. Он направился прямиком к Лорану.
