Мать сказала, что завтра возьмёт меня на завод - Оксана Васякина

Мать сказала, что завтра она возьмет меня с собой на завод. Следующая смена приходилась на воскресенье, и оставить меня было не с кем. Отец вечно торчал в гараже с мужиками, а вечером шел в пивбар. Материна сестра наотрез отказалась за мной следить. Бабушка лежала с давлением. Чаще всего на субботу и воскресенья мать менялась с тетей Верой из параллельной бригады, у тети Веры был уже взрослый сын, и ей, наоборот, было удобно работать по выходным. Глаза бы не видели этого чертяку, говорила тетя Вера по телефону, когда мама звонила ей от соседки баб Маши.

Своего телефона у нас пока не было. Мама встала в очередь на установку пару лет назад, а баб Маша, как труженица тыла, первая получила телефон. Дверь в ее квартиру всегда была приоткрыта. Весь подъезд ходил к ней звонить: участковому врачу, в собес и сменщицам. За это весь подъезд помогал баб Маше ухаживать за ее парализованным сыном дядь Витей. Дядь Витя даже в лежачем состоянии умудрялся курить. Мама тайком носила ему папиросы, а баб Маше помогала переворачивать дядь Витю, когда та его мыла. Дядь Витя не всегда был таким, парализовало его потому, что он по пьянке подрался с мужиками, те ему все поотбивали и забросили в сугроб. Нашли его под утро с отмороженными ногами и раздробленным позвоночником. Странно, сказала мама, что он вообще остался жив. Морозы тогда стояли под сорок, он так почти всю ночь пролежал в снегу. Мама помнила дядь Витю еще ходячим. Дядь Витя пил всегда, и его судьба никого не удивляла, не удивляло никого и то, что баб Маша очень быстро смирилась с тем, что он лежачий, и начала ему потакать. Мама сказала, что это она его загубила. Врачиха на участке все спрашивала у нее про дядь Витю и, услышав, что он лежит, со вздохом говорила, что баб Маша его разбаловала. Дядь Витя не делал никаких упражнений для восстановления ног и только лежал, смотрел телевизор, курил и гонял баб Машу. Он полежал, полежал и умер. Я из-за угла дома подсматривала за тем, как всем двором его провожали. В пышном убранстве из пластиковых цветов он лежал серый и скомканный, как пакля. Потом его медленно везли на кладбище, а в след бросали темные пихтовые лапы. После его смерти все выдохнули, и мама сказала, что баб Маша теперь заживет. Баб Маша и правда приободрилась, она теперь заботилась о соседях. Меня угощала несъедобными каменными пирогами со сладкой морковкой, а матери дарила тюбики рыжей помады. Мать вежливо принимала подарки и ставила их за зеркальную створку трельяжа. Помады были старые, от них пахло заскорузлым жиром, а оранжевые и малиновые скосы были неровными и сохранили на себе царапинки и отпечатки кожи молодых баб Машиных губ.