Взрыв газгольдера прогремел как гром среди ясного неба. Комиссия, расследовавшая аварию, долго недоумевала, как это я мог знать то, что отвергали авторитеты? Мою фамилию склоняли множество раз, со мною носились, были очень внимательны — целый месяц. А через пару месяцев все было забыто. Подумаешь, взрыв! Эка невидаль! Если бы он клад предсказал…
И вот теперь, рассматривая техпроект второй очереди Чегерольской станции, я увидел барбатер, подобие пресловутого газгольдера, опасно скомпонованный под ядерным реактором. И емкостью не три, а тридцать тысяч кубов.
Сам по себе барбатер необходим на случай предельной ядерной аварии. Мысль тут не особенно сложная. В случае разрыва коллектора теплоносителя, снимающего тепло с атомной активной зоны, трехсотградусная вода, превратившись в пар при температуре насыщения, попадает в бассейн-барбатер, где, в свою очередь, благополучно конденсируется. Таким образом мыслится локализация аварии. Однако после конденсации пара остаются еще и гремучие газы, при достижении определенной концентрации они могут и взорваться.
Я тут же прикинул, что давление газов при взрыве в объеме предложенного барбатера достигнет десяти — двенадцати атмосфер, а строительные конструкции рассчитаны на четыре атмосферы. Вместо локализации аварии мы получаем разрушение реактора. Только и всего.
Стержень экспертного заключения мне ясен! Я стал спокойнее, просмотрел остальную часть проекта. Очень много недоработок и грубых ошибок. Сплошь и рядом свободные проходы, минуя саншлюзы и санпропускники из зон свободного в зоны строгого режимов, теснота в технологических помещениях, неудачная компоновка оборудования. Будущим эксплуатационникам не позавидуешь. Я крепко задумался. И было над чем. До выдачи экспертного заключения остается неделя. Надо успеть переговорить с членами экспертной комиссии. Хотя бы выявить мнения и позиции, чтобы потом можно было собрать подписи.
Конечно, учитывая явный недостаток времени, я мог бы сам дать заключение по всем разделам проекта. Однако этика экспертизы требует коллективного рассмотрения. Я уже свыкся с мыслью, что за неделю все успею, хотя отлично знал, что на проведение экспертизы такого проекта отпускается обычно не менее месяца. Так что ж, назвался груздем — полезай в кузов.
Были уже сумерки. Не ужиная, я разделся, лег и быстро заснул.
4
Утром, когда я подходил к своему рабочему месту, на столе уже надрывался телефон. Звонил Козис:
