Беспалов сидел и, часто моргая, смотрел на жену. Он думал со смущением, что и правда, кроме той запомнившейся сказки из «Родной речи», он Толстого вовсе не читал и что как-то это все глупо вышло. И что с женой делать — не знал. А она вдруг снова заплакала, на этот раз тихо, села рядом и прижалась к нему:
— Я тебя, дурака, и такого, безухого, любить буду-у… Миленький ты мой ведмедь… Да ты вон какой бугай, сломал бы ему башку, этому ведмедю-у…
— Сломаешь, поди…
— Больно?
— Да так… Слегка… — соврал Беспалов.
Она утерлась рукавом и сказала:
— Посиди маненечко, я к соседке схожу…
Через десять минут она вернулась, неся в охапке двенадцать томов сочинений графа Толстого.
— А ну-ка, давай поглядим, где энтот твой рассказец. Хочу сама своими глазами прочесть.
Они стали смотреть содержание, но ни в одном томе этой истории про двух товарищей так и не нашли. Потом Беспалов взял томик, повертел в руках — загрубелых, привыкших к железу и совсем не привыкших к книге — и ощутил теплую волну смущения перед самим собой и уважения к этому писателю, маленький рассказец которого, читанный еще в детстве, удивил его на всю жизнь.
«Сколь накатал… Надо же!» — подумал он и открыл книгу.
— «Детство», — прочитал вслух. — Ладно, слышь, Маша, ты не относи. Почитаем все же, а?..
1
Зуммер был настойчивый и длинный. Я уж с радостью подумал: «Женушка вспомнила, по межгороду пробивается…»
Но нет — звонила Лидия Яковлевна, секретарь главного инженера. По имени-отчеству не назвала, но голосок звучал бархатисто.
— Приказано срочно явиться, — прожурчала она. — Товарищ Сапаров желает вас видеть в стенах института. Уж не откажите.
— Ах, ах, ах! — сказал я, прикрыв микрофон ладонью. — Как мы приветливы и как милы!
Шутки шутками, но я понял, что нужда во мне позарез. Ну вот и дождался. Что ж, у меня давно созрело решение идти на прием, и не иначе как для серьезного разговора.
Я не сознавался себе, но в душе саднила обида, и я, незаметно для себя, преломлял все свои нынешние оценки через призму этой самой обиды.
В самом деле — какого лешего я здесь торчу? Взяли в столицу — так дайте дело и полномочия или отпустите восвояси. Нашли студента! Как-никак двадцать лет работы на атомных установках — не просто проведенное время.
И действительно, я был готов топать по шпалам в свою родную провинцию, а тут зуммер…
Вчера вечером я был особенно расстроен. В который раз мысленно готовил себя к серьезному разговору, пытался разобраться в ситуации и вместе с тем понять: нужен ли я здесь? Как истинный технарь, я заложил в свой черепок входные данные и весь вечер мозговал. В итоге получилось, что вроде нужен, именно, как пишут в документах, «по существу поставленных перед институтом задач».
