— Но тебе-то начхать! — орет на него Элспет. — Тебе всегда было начхать!
— Элспет, это уж точно ни к чему, — перебивает ее Грег.
— Я пытаюсь выяснить, что произошло, — говорит Франко. — Значит, мне не начхать.
— Угу, но тебе начхать на него, — буйствует Элспет. — Ты его не знал! Он был славным пареньком, Фрэнк, классным ребенком, пока не попробовал наркотики, — заявляет она, почти задыхаясь. — Всем улыбался и так здорово, громко смеялся. Как же его, блядь, жалко! А тебе, папане, сука, не жалко? — не унимается она. — Скажи мне! Скажи, что тебе жалко!
— Ты чё? Издеваешься? — Глаза Франко превращаются в морщинистые щелочки. — Мы не виделись пять лет, и ты хочешь, чтоб я тут сидел и распинался перед тобой, что я чувствую после убийства своего сына, когда завтра похороны? Та никогда такого не будет, — категорично заявляет он.
— Элспет, — умоляет Грег, — это же сын Фрэнка. Люди по-разному переживают скорбь. Прошу тебя, прояви чуточку уважения. Давайте просто поможем друг другу с этим справиться.
— Но он же никогда даже не пытался им помочь! Глянь на него! Просто сидит, как так и надо!
Франко откладывает нож и вилку.
— Слушай, я принял решение, что мне нечего им дать…
— Даже когда стал успешным художником!
— У меня своя семья… другая семья, моя новая семья.
— Но этим мальчишкам нужен был отец… и этому пареньку, Риверу…
— И отца им не досталось. Такая вот хуйня, но это случается. Со мной. С тобой. С кучей народу. Я их подставил, но не смог загладить вину, — твердо говорит Фрэнк, снова хватаясь за вилку. — Этот поезд давно ушел.
— Значит, ты просто умываешь руки, хотя сам же заварил эту кашу! — обрывает Элспет. — Этот Ривер — ты никогда даже не видел несчастного деточку, — с упреком рявкает она.
Грег кривится, но Франко спокоен.
— Единственное, что я могу для них сделать, — жить своей жизнью, как порядочный чел. Показать им другие возможные выходы. Показать, что, если вести себя как придурок, окажешься в бетонной коробке на двенадцать футов в Сохтоне, а это не есть хорошо. Но если раскрыться и найти то, что у тебя хорошо получается, и самовыражаться, будешь жить в доме у пляжа в Калифорнии, а это офигенно. Вот единственный урок, который я могу преподать. Я не собираюсь читать мораль. — Он кладет вилку и разводит руками. — Люди сами бы все увидели, если б только захотели разуть свои ебаные глаза.
Элспет коробит от его слов, но она не сводит глаз с брата.
— Все люди скорбят по-своему, — талдычит Грег, поглаживая жену по руке. — По-моему, Фрэнк очень хорошо держится. Нет никакого смысла истерить на этом этапе. — Он смотрит на Франко, наминающего картофельное пюре. — Ты же не знаешь, что у него в душе творится.
