(И где-то — такими будут знать землян? Или… знали бы?)
«…К счастью, щипцы, которыми тот держал прут, валялись здесь же. Подхватив ими прут, Кременецкий выскочил в коридор, захлопнув за собой дверь. Здесь видимый спектр был короче, чем на его родной планете, и нынешними своими глазами в такой темноте он ничего не мог видеть, кроме уже остывающего багрового прута, но сверху уже спускался ещё один «высший», которого он должен был увидеть в отсвете пламени, когда тот откроет дверь.
Но получилось не так, как рассчитывал Кременецкий. Шаги вдруг прервались, и спускавшийся, тяжело соскользнув по жалобно скрипнувшим перилам, покатился вниз по лестнице.
— Ты что, сволочь? — раздался наверху чей-то крик.
— Не дури, убери стул… Типун… приказал, — тихо послышался Кременецкому ответ. Или «убери звук»? Во всяком случае, слова «звул» и «тибон» в языке местных жителей Кременецкому до сих пор не встречались, вот подсознание и подстроило этот странный сдавленный голос под знакомые слова…»
(Или и есть — такая кличка?
И…что ради такой озверелой деревни были готовы перетряхнуть мир — «там» тоже знают?)
«…Тем временем упавший сполз до самого низа и ударился головой в дверь. От удара она приоткрылась, и Кременецкий увидел торчащий из его спины нож, на изборождённом множеством царапин лезвии которого играли отблески подобравшегося уже к самой двери пламени.
— Всё слышал? — спросил кто-то сверху совсем близко. — Вложи ему в руку эту дрянь — и ходу отсюда!
— А это чьи ноги? — заорал другой… — Кого там придавило? Тут чужие! Сейчас убью эту… — дальше последовало ещё одно запретное слово.
— Горит! Смотрите, пожар! Быстро уходим!
Поняв, что «высшие» его увидели и на какое-то мгновение приняли за своего (хотя это прозвучало как: «Тут чужие»?), Кременецкий отскочил во тьму. Тут же совсем рядом над ухом просвистела пуля… Выстрела он не слышал — очевидно, пистолет был с глушителем. Издав резкий вздох, он упал на пол, широко раскинув руки… Правая рука оказалась у самого кармана убитого, но вместе с тем она была отлично видна стрелявшему сверху… У Кременецкого замерло сердце, когда он подумал, что по его pyке могут на всякий случай лишний раз выстрелить, но менять положение было поздно…
— В дерево попал, — донеслось сверху. — Пальни ещё…
— В кость, — ответил другой. — В дерево звук был бы не тот. Всё равно он тут сгорит. Вот я ещё плесну на него…
Кременецкий рванул труп на себя. Карман, за который он тянул, треснул, и из него выпал предмет, используемый как вместилище универсального товара…»
