— Слышь, мужик, — негромко окликнул он своего пассажира, — а где хоть ты шарился все это время? Ночевал-то где? Все ниггера из-за моста искали тебя здесь.
— Потому я ночевал за мостом. Есть там ночлежка, под названием «Ритц-Карлтон», слыхал?
— Это где номера больше, чем по пять сотен баксов?
— Ненамного, — успокоительно сказал пассажир.
— Тебя ищет полиция, хотя бы для отмазки, ищут ниггеры, ищут наши, а ты ночуешь в центровом отеле города?! — Поразился Самюэль.
— А ты бы стал там искать мужика с моей внешностью, списком подвигов и прочим дерьмом? — Равнодушно спросил белый.
— Мужик, а ты гений, блядь, — рассмеялся Самюэль, немного подумав. — Это последнее место, где станут искать такого, как ты. Слишком нагло.
— Угу, — отвечал белый, зачем-то оттопырив два боковых кармана своей куртки. «Патроны», — сообразил капитан галеона, — «Так быстрее достать. Значит, все-таки, ссышь?»
— А как туда тебя вообще пустили? — Все же уточнил он.
— Почти без напрягов. Наличные деньги творят чудеса. Да и паспорт у меня в порядке. С визой вместе. Оба одинаково левые. Как, собственно, любая бумажка, которую мы носим. Неважно, купил ты ее, или получил, где положено. Если ты сам не знаешь, кто ты такой, тебе никакая бумажка не поможет. А если знаешь, то не один черт, что там написано?
— Тут ты прав, мужик. Но как-то у тебя все очень просто, — задумчиво проговорил Самюэль.
— Первое, мужик, что надо знать о жизни — она прекрасна. Второе — очень проста. Фишка в том, чтобы не угробить на это все отпущенное тебе время, — тут пассажир зашелся кашлем. Кашлял долго, сильно, с хрипом всасывая сырой воздух Манчака, потом бессильно привалился к бортовому ограждению, какими был оборудован катер Самюэля. Хотя, как он не раз уже выяснял, отмывая кровь со дня и объясняясь в полицейском участке, не для всех идиотов они, заграждения, одинаково полезны, или, скорее, одинаково непроницаемы.
Самюэль направил на пассажира мощный фонарь, тот обернулся. Лицо его, загорелое, теперь было пепельно-серым.
— Неважно выглядишь, — сказал негр, с чем-то, пусть очень отдаленно, но напоминающим оттенок сочувствия.
— Подыхал долго, вот и неважно выгляжу, — отвечал его пассажир, все так же равнодушно, уже начиная надоедать Самюэлю этим жестом, пожав плечами.
— А из-за чего? — Спросил негр.
— Легкие, — не вдаваясь в подробности, сказал белый, — не парься, мужик, это не заразно, даже если ширяться одним баяном.
— Бывает, мужик, — сказал негр, с чем-то еще более напоминающим сочувствие.
