— Вот так-то, брат ниггер, — сказал белый, сходив за ножом и вернувшись.
— Вот так-то, белый хозяин, — согласился Самюэль, сам обалдев от сказанного. Все же то, что жевало тебе душу столько лет, не соскочит с нее враз. Он хотел как-то задеть равнодушного белого, что оскорблял его всю дорогу, при этом не оскорбляя.
— Вот обидеть ты хочешь меня зря, мужик, — спокойно сказал белый, пряча нож, — просто зря. Давай, до вечера. Я буду после заката. Аванс дать?
— За всех? — Усмехнулся Самюэль. — А ты не боишься, что я, получив такую кучу денег, уйду в суровый чернокожий запой?
— Нет, — спокойно ответил белый и отсчитал несколько бумажек в ладонь Самюэля.
На том они и простились до вечера.
— Счастливый обладатель самого идиотского набора, который только можно приобрести, чтобы усложнить себе жизнь, вот кто я такой, — сказал белый, когда они сели с Самюэлем в лодку.
— И что за набор? — Поинтересовался черный, которому этот носитель куртки «М-65» заплатил, как и обещал, вперед, да еще и вдвое за каждого пассажира.
— Вопросы и воспоминания.
— Что, и все? И ничего больше?
— Ни хуя, — меланхолично отвечал ему белый мужик, сидевший на носу, на самой передней банке лодки Самюэля. Мотор работал ровно и негромко и слышали они друг друга превосходно.
— И к чему ты это, мужик? — Спросил Самюэль, подумав.
— Ну, как. Что может сказать тебе парень, у которого есть только вопросы и воспоминания?
— А, мужик… Понял. Это авансом «отъебись», только вежливо, да?
— Ты очень умный мужик, Самюэль. Очень, — совершенно серьезно, судя по тону, отвечал белый, не поворачиваясь. В эту ночь он слегка преобразился. То ли полная луна его тревожила, то ли вышел он, наконец, на ту тропу, к которой рвался, пес его знает. Но равнодушия у него слегка поубавилось, а вот дымка в глазах, та самая, что жутко не понравилась капитану, напротив — подползла поближе к радужке, если можно так выразиться. Не зря ли он поехал с этим психопатом на ночь глядя на Манчак? Черт, может, и зря. Рядом с ним, рукоятью к нему, воткнут был такой же в точности дробовик, что белый вручил в качестве бонуса Старине Франку. Только патронов в нем было под завязку. Да и запас был в небольшом ящичке сбоку. Предназначалось все это, разумеется, не этому белому, но и его из внимания выпускать не стоило. Ночной Манчак меняет человека так, что и дневной потом порой не в силах сам понять, что он с этим человеком сделал ночью.
Самюэль не боялся Манчака, который он показывал туристам. Но Манчака, который искал этот белый, он боялся всегда. С самого раннего детства, когда его отец стал брать его с собой в такие же точно прогулки с туристами. Отец его тоже знал два Манчака. Остальные ниггеры не знали толком и одного, но боялись просто потому, что Манчак не может вызвать любви, или вселить мир в сердце.
