Негр громким, явственно несшимся по водной глади голосом, рассказывал бедолагам всякие ужасы, вроде исчезнувших деревень, беглых рабов в период рабства, что поголовно обрели тут мученический венец, искавших в жутком месте укрытия преступников, всех до единого убитого оборотнями, не забыв поведать и о тяготевшем над болотом проклятии Королевы Вуду. На устную часть рассказа негр напирал, а вот покинутые домики (где внезапно канули в Лету хозяева), разбитые лодки на берегах островков, а пару раз и на всплывших внезапно утопленников, с чем-то вроде колодок на шее, указывал лишь мельком, как на мелкую обыденность, которая призвана лишь подтвердить правду его слов, в этом нуждающихся. Он снова завел речь о проклятии Королевы Вуду, которую белые, поймав, сдуру держали на Манчаке.
Белый при этих словах вдруг поднял голову, накрытую капюшоном.
— Если ты не прекратишь орать, обезьяна, — произнес белый своим выцветшим, глуховатым голосом, но на сей раз громко и отчетливо, — я отрежу тебе башку и брошу ее аллигаторам.
— Ты назвал меня обезьяной?! — закричал черный.
Белый лишь согласно кивнул, не удостоив того ответом.
— Ты вообще соображаешь, что ты делаешь?! — Снова зарычал Самюэль, словно подзабыв, кого везет и что не далее, как пару часов назад, сидел на заднице, изучая подметку этого человека.
— Прекрасно соображаю, — успокоил его белый.
— «Обезьяна», значит, «горилла», так? Горилла, значит, «ниггер», так? — Накручивать себя и выворачивать слова собеседника в свою пользу умеет каждый негр в США, а уж в Новом Орлеане — особенно. Пусть порой теряется логическая связь, главное — быстро влететь в Великую Территорию Политкорректности.
Но белый лишь пожал плечами.
— А для тебя что — все это одно и то же? — Спросил он. — Я назвал тебя «обезьяной», а не «ниггером». Ты чем-то недоволен? — Поинтересовался он.
— А ты был бы доволен?!
— Я недоволен тем, что ты орешь. А по-хорошему ты не понимаешь. Я буду тебе очень признателен, если ты заткнешься и перестанешь нагонять жути на этих дураков, которые не понимают, куда они приехали, — нимало не стесняясь, показал белый рукой на остальных пассажиров. Те возмущенно загалдели, но, в конце концов, это была не Трафальгарская площадь, где на каждом пятачке красуется полисмен, а очень опасное и таинственное место. Да и кроме того, некоторые из них были в этой лодке и на утренней экскурсии. А потому на инцидент решили просто не обращать никакого внимания. Перепалка меж капитаном судна и таинственным белым, который так и не снял своего капюшона, сошла на нет.
