— Отходить! Менексен, Тригей, вперёд! — резко кричал ирен.
Когда небольшая колонна мерным бегом уходила к переправе, оглянулся через плечо: на окраине села собрались вооружённые чем попало люди, крича и размахивая руками, они направились к месту последнего боя Форкина.
* * *
Состен и Ксандр спали совсем мало — они поделили ночь, охраняя пирамиды оливок, тем не менее утром, по дороге домой, чувствовали себя бодрыми и свежими.
Непонятное волнение в посёлке озадачило их, но никто из опрошенных не смог объяснить, что происходит. Беспокойство Состена возросло ещё больше, когда он обнаружил во дворе родного дома неподвижно лежавшего Эвра. Напрасно друзья звали и тормошили его — пёс был мёртв.
По деревне метались вооружённые мотыгами и палками мужчины; мальчики присоединились к ним.
— Отец! Отец! — кричал Состен, но Форкина нигде не было.
Вскоре Состен и Ксандр увидели несколько человек, гуськом бежавших к Эвроту. Кого-то, кажется, несли на руках. Они уже миновали дом Притана и приближались к тянувшейся вдоль берега растительности.
Что привлекло внимание этих людей, растревоженных собачьим лаем и вышедших в поле раньше всех? Почему с молчаливой почтительностью расступились они перед Состеном?
Страшный крик друга заставил вздрогнуть. Плечи Ксандра сами собой заходили от судорожных всхлипов: нет больше соседа Форкина, весёлого и доброго!
Испуганный, серый, как ткань его хитона, суетится Пистий, зовёт идти к Притану. В самом деле, в ответ на шум никто не вышел из-за ограды! Ксандр, сорвавшись, бросился к дому. Староста и несколько мужчин поспешили следом.
Глаза Состена высохли, он встал на ноги: раны на теле отца — это след мечей! Боль потери, не утихая, перешла в равносильную ей ненависть к убийцам. Односельчане вполголоса произносили страшное слово «криптия» и объясняли друг другу, что это такое.
Теперь пришёл черёд юноши вздрогнуть от крика, столь же полного отчаяния и боли, как и его собственный.
— Я вернусь, отец, — негромко произнёс он и, повернувшись, быстрым шагом направился к дому Притана. Здесь уже хлопотали илоты под руководством Полифема. Староста, стоящий на коленях, охватив голову руками, завывал в непритворном горе. Смерть отца, похоже, закалила чувства Состена, иначе бы он тут же упал без сознания, увидев следы ночной расправы.
— Пойдём, пойдём отсюда, — один из мужчин выводит Ксандра. Глаза мальчика блуждают, ноги подкашиваются — о, Зевс, спаси его от безумия!
Тростниковые подстилки. Те самые, на которых они пировали вчера вечером. Сейчас на них укладывают трупы.
