– Так что, Лаврентий, чем порадуешь? – пыхнул трубкой Иосиф Виссарионович, и его покрытое оспинами лицо на несколько мгновений исчезло за дымовой завесой.
«Не бережёт себя Коба, – подумал Берия, открывая лежавшую перед ним отделанную тонкой светло-коричневой кожей папку. – Сколько уже врачи ему говорили, чтобы отказался от курения, а воз и ныне там. Да ещё и война не прошла бесследно, немало сил отняла… Впрочем, для своих лет Сосо пока выглядит неплохо, похоже, и роковой 53-й переживёт».
Отец народов с прищуром поглядывал на сидевшего в глубоком кресле сбоку от его рабочего стола министра внутренних дел, глаза которого за круглыми стёклами пенсне казались непроницаемыми. Такими они были и тогда, когда в рамках послевоенной реформы органов власти Сталин, только что выбранный Первым секретарём ЦК КПСС, объявил, что назначает Председателем Совета Министров СССР товарища Косыгина. Молодого, сорокапятилетнего политика, о котором в общем-то положительно отзывался в своих показаниях Ефим Сорокин. Поэтому Коба и пригляделся к Алексею Николаевичу повнимательнее, и понял, что человек действительно толковый. Впрочем, бестолковый вряд ли получил бы пост послевоенного министра финансов, из кресла которого Косыгин и пересел руководить Советом Министров.
Может, Лаврентий и не рвался особо в верха, памятуя о поговорке: «Чем выше летаешь – тем больнее падать», и в приватном разговоре, когда Сталин обсуждал с ним кандидатуру Косыгина, ничем не выдал своих эмоций. Однако Иосиф Виссарионович, как никто другой, знал, насколько затягивает чувство власти, и, если с ним что случится, именно Косыгин станет первым кандидатом на пост Первого секретаря, а не министр внутренних дел.
– По линии министерства кое-какие проблемы ещё остаются, но мы их решаем, – заявил Берия, поднимая глаза на шефа. – В первую очередь, это касается связанного с послевоенной разрухой разгула преступности…
– Страшно подумать, какой был бы разгул, затянись война ещё на год, как в реальности товарища Сорокина, – пробурчал Сталин, выбивая из трубки табак в хрустальную пепельницу. – А это, считай, мы обошлись малой кровью.
– Верно, товарищ Сталин, помог нам агент Сорока. Хорошо помог, и не только словом, но и делом.
– А почему же мы ему не помогаем?
Берия уловил изменение интонации Кобы, обычно не сулившее ничего хорошего, и внутренне напрягся. Но внешне оставался таким же спокойным.
– А что, он разве нуждается в помощи? По-моему, у него там всё неплохо. Жена и дочка рядом, денег навалом, свои газеты, радио, телевидение… Я слышал, он недавно ещё и кинокомпанию открыл.
