— Посмотри! Ты видишь его? — кивнул Еглик и, стиснув зубами мундштук, глубоко затянулся. В саду между рядами роз прохаживался мальчуган. Голова его была низко опущена, руки сложены за спиной. Десять шагов по дорожке в сторону теплицы, столько же — обратно.
— Ты про мальчишку?
— Да!..
Он похож на директора зоопарка, к которому нагрянуло стадо жирафов! — подумал директор, но вслух сказал:
— Ну и кто же это?
— Бенда-младший!
— Златко?
Мальчик внизу вдруг остановился. Подперев правой рукой подбородок, левой он подхватил себя под локоть и с минуту стоял замерев, потом дернулся и пробежал до теплицы, после чего размеренно зашагал обратно, словно лошадка, запряженная в карету.
— Что он там делает?
— Мыслит…
— Ему давно пора сидеть в классе, я спущусь за ним!
— Нет, подожди, — задержал директора Ракосника его заместитель. — Я лучше скажу его отцу, если он в учительской, пусть сам за ним сбегает.
— Нормален ли этот мальчишка? — засомневался вслух Ракосник. — За эти годы в школе я кое-что повидал, но этот — феномен!
Еглик распахнул дверь в учительскую, окинул взглядом присутствующих учителей, которые курили или грызли яблоки из корзинки, принесенные Лексой, но, не обнаружив Бенды, поздоровался и опять прикрыл двери.
— Он, наверное, наверху, в классе, — сказал Еглик директору Ракоснику, — я сам схожу за парнишкой.
Еглик вытащил из замка ключ, который висел в общей связке — там же болталась картонная бирка и множество других ключей, — сунул его в карман и вышел в коридор. Директор Ракосник через другую дверь возвратился в свой кабинет.
Школьный сад напоминал пьянчугу, что, пробудившись утром в своей комнате, с ужасом обнаруживает погром, учиненный им ночью. Так выглядели к осени все пришкольные участки, которые повидал на своем веку Еглик, если, конечно, среди учителей не находился какой-нибудь энтузиаст, кто, понимая всю важность этого куска земли для воспитания ребят, не посвятил бы этому не только душу, но прежде всего свои руки и свободное время. На некоторых грядках из-под высохшего пырея пробивались усы клубники, в отчаянии взывающие к людям, чтоб их рассадили; помидоры, уродившиеся нынче в таком изобилии, что их не смог оборвать даже школьный сторож, валялись в грязи; стекла в теплице тут и там были выбиты, а за распахнутой дверью виднелись поломанные мотыги и ручки лопат. Лишь вдоль ограды горели всеми цветами радуги георгины, щедро расточая свою красоту и не обращая внимания на царящее вокруг разорение, да два ряда роз. Именно вдоль них и вышагивал Златко. Услыхав потрескивание веток и шелест яблоневых листьев под башмаками Еглика, он исподлобья глянул в ту сторону, откуда доносились шаги, и снова уперся взглядом в землю.
