Лица двух других старух были повернуты к нему, словно одна чувствовала за всех. Затем обе руки прижались к его груди, средняя Судья пробормотала:
– Я чувствую его сердце. Оно смело бьется, плоть от плоти Инкарцерона, кость от кости Тюрьмы. Я чувствую в нем пустоту, израненный разум, стремящийся к горним высям.
– Мы чувствуем печаль.
– Мы чувствуем потерю.
– Он служит мне, – поспешно вклинился Гильдас. – Только мне. Но я отдам его вам, сестры, я предлагаю его вам как возмещение за наш проступок. Это будет честный обмен.
Финн в изумлении уставился на него:
– Нет! Ты не можешь так поступить!
Гильдас повернулся. В темноте он казался маленькой сжавшейся тенью, но взгляд был тверд и ясен, от внезапно нахлынувшего вдохновения дыхание сбилось. Он многозначительно посмотрел на кольцо на пальце Финна:
– У меня нет выбора.
Три старухи повернулись друг к другу. Они не говорили, но явно обменивались мнениями. Одна издала резкий смешок, от которого Финна бросило в дрожь, а человек, стоящий за спиной, что-то в ужасе забормотал.
– Должны ли мы?..
– Будем ли мы?..
– Можем ли мы?..
– Мы согласны, – проговорили они в унисон. Затем старуха слева наклонилась, взяла веретено, раскрутила его, крючковатыми пальцами подцепила и потянула нить.
– Он станет Единственным. Он будет Данью.
Финн сглотнул, почувствовал слабость. По спине потек холодный пот.
– Какой такой данью?
Вторая сестра отмерила короткий отрезок. Третья взяла ножницы, аккуратно перерезала нить, и та бесшумно упала на пыльный пол.
– Данью, обещанной Зверю, – прошептала она.
Кейро и Аттия добрались до стен Города незадолго до Выключения Дня. Последнюю лигу они проехали на запятках фургона и спрыгнули перед самыми воротами, так что возница ничего не заметил.
– Что теперь? – прошептала Аттия.
– Мы войдем внутрь. Как все остальные.
Кейро прошагал мимо. Аттии ничего не оставалось, как побежать следом.
Слева от небольших ворот в стене темнела узкая щель. Понаблюдав за охранниками, Аттия заметила, что они заставляют всех проходить именно сквозь нее.
Аттия обернулась. Дорога опустела. Вдалеке на безмолвных просторах ждали своего часа оборонительные укрепления; в вышине серебристой искоркой в сумрачном тумане парила птица.
Кейро подтолкнул Аттию вперед:
– Ты первая.
Они подошли, страж ворот окинул их оценивающим взглядом, мотнул головой в сторону щели. Аттия шагнула первой, миновала полутемный смрадный лаз и очутилась на мощеной улице Города.
Кейро ступил на мостовую следом.
