Лежал он в хирургическом отделении, в палате, которую медперсонал между собой окрестил «умиральной ямой». Здесь сидели на койках туберкулезники — алкоголики и бездомные. Не стесняясь медсестер, они пили водку, а по ночам курили в форточку. Каждый день кто-нибудь в тесно заставленной койками палате вдруг заливался пьяными слезами или хватался за ремень, чтоб повеситься.
Месяц отец провел в этой палате, среди немытых человеческих тел. В нашем дворе бабки ему сочувствовали: дрянь человек, но и такого жаль. Однако отцу такая жизнь была не в тягость, даже нравилась. «Даже толще стал на больничных харчах!» — радовался он, трогая жирок на животе.
А через месяц врачи сделали отцу операцию, наказали раз в полгода делать флюорографию и отпустили на все четыре стороны. Отец всем хвастался: «Излечился я!» — а флюорографию так не разу и не сделал.
Неверной походкой бродил отец по Металлургу еще целую вечность. Кашлял, селил к себе квартирантов, пил с ними и ругался, хватался за нож. Пока однажды ночью, в январе, не замерз на крыльце подъезда. Отца положили в гроб — и его зеленые глаза наконец перестали беспокойно блестеть.
Когда со смерти отца прошла вечность и я забыла путь в тихий район Металлург, мне попалась чудесная весть про священника Гаврилова. Это было задолго до того, как в Европе свирепые маклауды стали резать светлокожих младенцев, а наводнения стирать с планеты города.
Вы видели фотографию священника Гаврилова? Какие ясные, полные светлой печали у него были глаза. А между тем на фотографии запечатлен был очень пьяный человек (у него в крови обнаружили 1,5 промилле алкоголя, когда задержали). Священник Гаврилов, настоятель храма Сергия Радонежского, был сфотографирован вскоре после того, как на внедорожнике врезался в фуру. Говорят, когда открыли дверь его автомобиля, священник был без сознания, а придя в себя, объявил, что в машине у него «три лиона» денег. Были ли деньги или нет — доподлинно не известно, а вот бутылки из-под водки в салоне имелись, и было их довольно много — почти, так сказать, «три лиона».
Прихожане его церкви, узнав, что натворил батюшка, не могли поверить. «Да что вы, он хороший, он бедным всегда помогал!» — божилась маленькая старушка. «Батюшка, что же с тобой случилось?» — сочувственно вздыхала другая пожилая прихожанка. «Да мало ли какие проблемы у человека были… — оправдывал его коллега-священник. — У него семья, дети, всякое могло произойти».
