— Ты можешь говорить? Что случилось?
Он молчит. Потом шепчет:
— Вы маме скажете.
— Нет, нет! Честное слово. Говори, не бойся!
— …У нас ракета взорвалась.
— Так ты был не один? Кто еще?
— Антти и… Маргус.
— Где это случилось? На пляже? Нет? В воде?
— Да.
Моя жена подбегает к нам.
— Сейчас приедут! — говорит она, запыхавшись.
Я посылаю ее снова звонить. Сообщить, что мальчик был не один. Беру его руку… Это просто невероятно — мальчик, обливаясь кровью, пробежал около ста метров по пляжу, битком набитому людьми, и никто не обратил внимания на него… Возвращается жена. Мальчик лежит и спокойно смотрит в небо, словно он не имеет ко всей этой истории никакого отношения. Мы молча стоим рядом. Наконец раздается нарастающий вой сирены. Рядом с нами останавливается «скорая». Сразу же собирается толпа. Говорят, что и два других раненых мальчика найдены. Мальчика кладут на носилки и несут в машину.
— Не говорите маме, — шепчет он.
— Позвольте нам поехать с вами, — просит моя жена.
Но врач, услышав, что мы мальчику чужие люди, не разрешает, но дает номер телефона, по которому можно получить справки.
На следующий день мы звоним в больницу. Жена слушает и радостно говорит мне:
— Все трое живы! Мы с тобой успели в последний момент. Если бы он еще потерял кровь, его уже ничто не спасло бы. Так они сказали.
Вечером мы с женой сидим в ресторане на берегу моря. Играет музыка. Я наклоняюсь к жене и говорю:
— Может быть, смысл именно в этом.
Она непонимающе смотрит на меня:
— В чем?
— А если бы мы в свое время не поженились, мы бы здесь не оказались, — говорю я, загадочно улыбаясь, и приглашаю ее на танец.
Сон. Этот сон настойчиво снова и снова возвращается ко мне.
…Пустынная улочка, обрамленная подстриженными тополями. Старые, серые, обшарпанные двухэтажные дома. Ветер гонит осенние листья по булыжнику. Беспричинная грусть в душе, иду я по неровной мостовой. Листья шуршат под ногами, ветер рвет полы моего плаща.
Я подхожу к такому же, как все, старому двухэтажному дому. На первом этаже находится маленькое кафе. Две полуразвалившиеся ступеньки. Серая краска с двери почти облезла и обнажила сырые от дождя доски. Я открываю дверь… В мягком полумраке небольшого помещения горит оранжевый светильник. Вокруг невысоких столиков полукругом расположены мягкие кресла. Посетителей нет. Место за стойкой пустует. Я сажусь за столик, зажигаю сигарету и жду.
Я вязну в полумраке, как бывает во сне. Мне не уйти отсюда, пока не произойдет все, что должно.
