— Пока мы скакали сюда, — заключил Мелик, — Мамай уж поди завершил переправу и всеми силами поспешает к Дону. Пожалуй, послезавтра утром, а то и ночью он уже будет тут.
Князь был крайне встревожен этим известием и не сразу заметил, как перед ним вырос Ахмат. Он уже знал, что Ахмат только что потерял брата, и с сочувствием смотрел на его осунувшееся бледное лицо. Ахмат приложил руку к сердцу и наклонил голову:
— Великий! Дозволь мне служить тебе не толмачом, а мечом.
Ахмат проговорил это глухо, запинаясь. Как видно, ему было трудно решиться на подобный шаг. Князь помедлил немного, спросил:
— Конь и оружие есть?
— Все при мне.
— Ну что ж, служи! Службу твою не забуду. Скачи в полк Правой руки. Я повелю воеводам принять тебя добрым словом.
Ахмат молча поклонился и отошел. Мелик видел, каким задумчиво-грустным взглядом князь посмотрел вслед Ахмату, как на его строгое лицо легла еще одна тень.
Когда они уже подошли к месту, где собирался совет, князь сказал Мелику:
— После совета, воевода, собери свою сторóжу и поезжай в ночь туда, за поле Куликово, порыскай там по лощинам да оврагам с прилежанием. Боюсь, чтобы Мамай подвох нам какой-нибудь не учинил. Побудешь там до завтра, последишь, ежели ордынцы появятся, а под вечер приведешь своих ратников в Передовой полк. Люди все они у тебя крепкие, стойкие, польза от них полку будет большая.
На совете решался лишь один, но важный вопрос: переходить на правый берег Дона или давать сражение на этом берегу? Некоторые участники совета стояли за то, чтобы не пересекать реку, а, имея ее как преграду от Мамая, разбить сначала подходящих с тыла Ягайло и Олега рязанского. Ссылались и на то, что в случае перехода войск на правую сторону Дона Мамай нападет спереди, а Ягайло с Олегом как бы завяжут мешок с тыла и преградят путь к отступлению на Москву, захватив переправы через реку.
Другие приводили свои доводы и задавали противной стороне вполне разумный вопрос: ежели не переходить через Дон, то как же быть с главным врагом, с Мамаем? Выходит, его войско остается нетронутым, весь замысел похода сюда, от Оки до Дона, рушится и Русь не освобождается от ханского гнета.
Великий князь сидел на скамье, опершись на меч. Он не вмешивался в спор, давая каждому высказаться по своей воле. Но вот разговоры смолкли, и князь подал знак Боброку. Тот вышел вперед, кашлянул в бороду и прищуренным взглядом обвел всех присутствующих.
— Вот не ведаю: все ли вы помните сказочку о том, как зимой серый волк рыбу хвостом ловил? Опустил хвост в прорубь да и просидел всю ночь до утра, поджидая рыбку большую и малую. А хвост-то и примерз…
