Долгое молчание.
Потом отец произнес:
— Просто держи пальцы скрещенными на удачу.
Когда Бен наконец выступил на сцену, держа окрашенный деревянный меч, я почувствовал, как разряд пробил электрическую напряженность между родителями.
Бен поднял свой деревянный меч на мальчика ниже его ростом дюймов на восемь, который нервно поглядывал на зрителей.
— Я здесь, чтоб защитить… — начал Бен, потом запнулся, и я понял, что нам не миновать большой беды.
Честно скажу, я был удивлен. Знал, что Бену плохо дается запоминание, только я знал и то, насколько спектакль был важен для брата. Вот и решил, что Бен отыскал способ как-то справиться с задачей. Упорным трудом, возможно. Или, может, это бы я так поступил.
Вся публика в зале почувствовала неладное и слегка шевельнулась разом на своих местах. Краем глаза я увидел, как отец закрыл лицо своей большой ладонью.
— Я здесь, чтоб защитить… право…
Вновь тягостное молчание.
Я стал нашептывать: «Я здесь, чтобы защитить ее честь, честь, дарованную ей по праву ее положения в королевстве».
Когда ничего не произошло, я поднялся на ноги, готовый произнести текст достаточно громко, чтобы Бен расслышал его. Почувствовал на макушке мамину руку. Она надавила, и я был возвращен на свое место. Мама приложила палец к моим губам.
— Ему придется выпутываться самому, — шептала она мне на ухо. — Как бы плохо все ни складывалось. Мы не хотим быть жестокими. Просто так тому суждено быть.
Потом мы услышали текст, но произнес его не Бен. Взрослый голос донесся откуда-то из-за сцены.
Бен повторил фразу, потом раскрыл рот, чтобы произнести следующую… и кончил тем, что оказался там же, с чего начал. На много, много томительных секунд.
— От дерьмо! — произнес он, выпалил во все горло, если по правде, и швырнул деревянный меч на доски сцены, по которым тот громко загрохотал.
Я вздрогнул. Мои родители вздрогнули. Вся публика вздрогнула.
Бен вихрем умчался со сцены.
В последовавшей мучительной тишине отец, перегнувшись через меня, обратился к маме:
— Еще раз скажи, что ты хотела, чтобы я сказал Бену?
После долгого молчания мама прошептала:
— Возможно, просто не говори ему вообще ничего.
— Без проблем, — ответил отец.
Какой-то взрослый, видимо, учитель, выйдя на сцену, поднял меч Бена и продолжил поединок, читая текст по сценарию, зажатому в другой руке.
Я подумал, что мы, может, уйдем, отправимся искать Бена, но мы не ушли. До тех самых пор, пока не кончилась пьеса. До самого сегодняшнего дня я не понимаю, то ли мои родители сочли, что было бы недопустимой грубостью уйти с середины спектакля, то ли они попросту предпочли скрыть тот факт, что выходка Бена имела к ним хоть какое-то отношение.
