Бен, пиная рюкзак ногой, протащил его через полкомнаты и одной ногой расчистил на полу дорожку. Потом он пошел на меня, подняв палку, и я поморщился. Это все, что я мог сделать, только бы не броситься обратно к себе в комнату. Судя по виду Бена, он совершенно искренне собрался проткнуть меня насквозь. Но я сдержал себя и поднял свой «меч».
Мне практически было видно, как крутились в голове у Бена колесики, пока он пытался заучить первую фразу.
— Я пришел, чтобы… честь оказать…
— Я здесь, чтобы защитить ее честь, честь, дарованную ей по праву ее положения в королевстве.
— Я пришел защитить честь, дарованную королевством. Ее честь, дарованную королевством. По праву королевства.
— Я здесь, чтобы защитить ее честь, честь, дарованную ей по праву ее положения в королевстве.
Так продолжалось еще несколько минут. Каждое предложение запоминалось неверно, по меньшей мере раза три-четыре, потом получалось настолько близко к тексту, что я его не поправлял. Зато, когда мы вновь вернулись к первому предложению, я убедился, что Бен ничуть не приблизился к запоминанию наизусть. Я слышал от людей выражение «светлая головушка», только в случае с Беном эта головушка, похоже, светлой оставалась только потому, что не позволяла пятнать себя никакой памятью и ничего в себя не укладывала.
— Давай ты произнесешь это все, — предложил Бен. — Так, чтобы я послушал, как это звучит. Но последнее предложение оставь мне. По-моему, последнее я помню.
Я поднял свою палку:
— Я здесь, чтобы защитить ее честь, честь, дарованную ей по праву ее положения в королевстве. И когда я одержу победу в битве, она возвратит себе ключи от своего королевства и будет вновь утверждена в своем праве. Не воображал ли ты, что никто не увидит, не заметит твоего коварства, твоих преступлений против твоих же собратьев, или ты просто полагал, что ни у кого не достанет смелости сразиться с тобой за это? Я готов жизнь отдать за свою страну и за ее законную правительницу.
— Хотя, скорее всего, я отдам твою жизнь! — заорал Бен и саданул меня концом палки прямо в солнечное сплетение.
Я упал навзничь, и какая-то тетрадка больно впилась мне в спину. Помню, я подумал, что рядом с Беном становится больно даже тогда, когда мы, казалось бы, прекрасно ладим.
— Ууу, — заныл я, потирая ушибленное место на груди, хотя спине было больнее.
— Прости, — Бен протянул руку, чтобы помочь мне встать. — Нельзя тебя выводить за скобки. Мне еще много работы предстоит. Ведь так?
