— Это так и есть?
Я взглянул ей в лицо впервые за долгое время. В месте, где волосы разделялись на пробор, уже немного просвечивала седина, которую я не замечал прежде. Хотя мама не была очень старой.
Она снова вздохнула.
— О, Расти. Ты задаешь труднейший… я не знаю… по-моему, он старается любить вас обоих одинаково. Но с Беном это так трудно. И все продолжает так же ходить по кругу.
По-моему, тогда я не понимал, что мама имела в виду. Не понимал, что именно продолжало ходить по кругу. Теперь понимаю. Точно знаю, что я ей не поверил. Я не думал, что она лжет, просто считал, что она ошибается. Бен не завидовал мне. Такое было невозможно. Он просто ненавидел меня. По целому ряду конкретных причин.
Нужно заметить, что мой отец был слишком пьян, чтобы разъезжать по дорогам, и мы с мамой это понимали. От этого нашу трапезу будто накрывало каким-то куполом. Н-да. Трудно сказать, что было под этим куполом, но, думаю, пьяное вождение занимало там значительное место. Не то чтобы отец не выезжал на дорогу в таком (и даже более пьяном) состоянии довольно регулярно. Только все равно каждый раз волнуешься.
Однако он сумел вернуться. Оставил Бена в доме Джесперсов и благополучно добрался до озера. Его пьянство не доставило нам болезненных огорчений.
Тогда.
Позже в тот вечер мне не спалось, и я выбрался из палатки и пошел на берег озера в лунном свете, Сэнди перебирала лапами рядом со мной. Ноги мои были босы, и земля их приятно холодила. Я стянул с себя рубашку и штаны и стоял в темноте на кромке озера в одних трусах. Когда я вошел в воду, илистая грязь щекотно, но одновременно нежно проскальзывала между пальцев ног. Берег у бивака был тверже, и я не провалился глубже, чем по щиколотку. Луна была полной, от нее по воде пролегла серебряная дорожка, и меня тянуло поплавать в ней. Сэнди тявкнула разок: не желала отпускать меня далеко от себя. Я поплыл обратно, доковылял до собаки и мягко сжал ее пасть на минутку.
— Шшшшш, — велел я.
Сэнди улеглась на грязном берегу, уткнув свою длинную морду в передние лапы. Задуманное ей по-прежнему не нравилось. Но больше она мне не перечила. Мнение хозяев она ставила превыше собственного из вежливости и из гордости, даже если она всегда была права, а мы были всегда не правы. Хорошие собаки все такие.
Я выплыл в серебряный свет и несколько минут бултыхался на месте в воде. Смакуя ощущение прохлады на коже. Смакуя понимание того, что существую — на короткое время — в безопасности. Рядом нет никого, кто держал бы мою голову под водой только из-за злого баловства.
