Глубоко вздохнув, я уселся со своим пончиком, благодарный за ясность.
— Сейчас много подобного вокруг, — сказал я. — Бен сегодня тоже посчитал, что заболел. Вчера вечером у него, похоже, случился прорыв. Он понял, что наша мама не вернется. Вот сегодня у него живот и болит. Только я думаю — стресс, — я поднес все еще горячий пончик ко рту. Тут меня как ударило: — Вот, блин! Нельзя же мне сидеть здесь и есть пончик. Я оставил его одного. Я даже и не уверен, можно ли оставлять Бена одного.
— Ничего страшного, — успокоила она. — Не тревожьтесь. Я заверну пончик вам с собой.
— Спасибо, — произнес я, гадая, удалось ли мне скрыть свое огорчение. Вот, смотрите, каким я стал рассеянным, наслаждаясь украденным утром с Анат. И теперь во мне росло ожидание того, что все это удовольствие улетучится, оставив в груди одну лишь пустоту.
Хотелось сказать: «Так нечестно». Но тогда я бы повел себя еще более по-детски, чем Бен.
Я вернул пончик.
— Я положу его вместе с повидлом для Бена. Скажите ему, что это от Анат. Скажете? Передайте, я надеюсь, что скоро ему станет лучше.
— Обязательно, — буркнул я, угрюмо наливая себе кофе в дорогу.
— Ой, надо же, — воскликнула она, — вы только посмотрите! У нас покупатель. И это не вы!
Подняв взгляд, я увидел вошедшего в дверь Маккаскилла.
— Вы открыты? — спросил он.
Потом заметил меня и приветственно кивнул, я кивнул в ответ. Момент получился славным.
— Конечно, открыты, — произнесла Анат.
— Извините, что не заходил к вам. Но я аллергик.
— Глютен?
— Да-а. Глютен.
— Я когда-то делала хлеб без клейковины, но перестала, потому что не так много людей его покупали.
— Я бы купил.
— Хорошо. Я испеку в любой день, если пообещаете, что вы зайдете и заберете его.
— Хорошо. Может, так и сделаю. Спасибо. А сейчас, не отберете ли вы мне дюжину пончиков. Такой хорошенький набор — на ваш вкус. Я утром подумал, положу-ка их в комнату, где работники проводят перерыв. В последнее время настроение у всех испортилось, вы же знаете. Тяжелое выдалось время. Вот и будет им угощение.
— Какая прелестная мысль! — оценил я.
И прошел к стойке забрать свой заказ.
— Для вас и Бена, — сказала Анат, вручая мне пакет. — Не забудьте передать: Анат желает, чтобы он скорее поправлялся.
Когда я забирал пакет, моя рука коснулась ее. И — на мгновение — мы посмотрели друг другу в глаза. И я понял. Я понял, что она чувствует то же самое.
Только мне было нельзя там остаться и показать, что я понимаю. Пришлось отложить такую невероятную возможность на потом, до той самой «следующей жизни» завтрашнего утра.
