ПОСЛЕДНЕЕ ПИРШЕСТВО ЧУДОВИЩА
Все преступления рано или поздно заканчиваются, и преступник получает по заслугам. Серийные преступления, особенно происходящие в течение длительного времени, производят очень тягостное впечатление на общество. Иногда начинает казаться, что убийства, насилия, грабежи, совершающиеся похожими способами, — дело рук наглых преступников, которые хитрее и умнее всей карающей машины, их преследующей.
Но они всегда попадаются, иначе быть не может. Их вычисляют или ловят на случайной ошибке. Они оставляют след, они оставляют свидетелей, их выдают сообщники или тайные информаторы, они, не выдержав тяжести греха, являются с повинной. Хуже дело с такими сверхосторожными маньяками-одиночками, как Головкин.
Читатель уже знает, как сыщики шли по следу Удава. Сколько было допущено досадных ошибок, ложных предположений, уводивших следствие в сторону. И как сужалось все-таки вокруг мерзавца кольцо возмездия. Головкин постоянно принимал меры предосторожности. Психопатом с безумными глазами он был, лишь когда резал детей или мечтал об этом, в остальное же время он оставался крайне хитрым экземпляром рода человеческого, хотя при этом и не обладал особенно высоким интеллектом. Но что он чувствовал, осознавая себя врагом общества номер один, ощущая себя под постоянным прицелом?
Это нетрудно себе представить. Даже если просто так, в шутку, долго пристально смотреть на человека, сохраняя при этом серьезное выражение лица, человек начинает нервничать, терять контроль над собой, над обстановкой, стараться избежать взгляда. Что уж говорить о ситуации, когда пристально смотрят через оптический прицел...
А взять существо с более примитивной психикой. Задержите взгляд на глазах незнакомой собаки, даже большой и сильной. Редко какая останется при этом спокойной, разве что слабовидящая. И редко какая пойдет в атаку. В большинстве случаев она или постарается убежать, или зайдется злобным бессильным лаем.
Психопатическая мания дала Головкину ужасную судьбу. Он был один со своей черной душой и никому не мог поведать о том, как грех грызет его изнутри, словно раковая опухоль. Не случайно он некоторым своим жертвам сначала признавался, что это он, старший зоотехник-селекционер первой категории, ударник коммунистического труда, и есть страшный легендарный Фишер. И признавался, сколько уже замученных у него на совести. Он это делал не только для того, чтобы запугать детей, лишить их всякой воли к сопротивлению. Он в какой-то мере облегчал таким жутковатым способом свою душу.
